Династия. Пурпурная Кровь - 2 - стр. 8

Когда-нибудь он припомнит хозяину все тычки, подзатыльники и оплеухи. Сейчас главное — выдержка и показное смирение.

Хозяин прошипел:

— За сон я не плачу. Вычту сон из жалования, и не возбухай потом. — Кивком указал на подвыпившую троицу, коротающую ночь за игрой в карты. — Никак не улягутся. То пива им подай, то девку приведи. Спариваются прямо здесь. Пол заплевали, засморкали. Когда уйдут, всё тут вымоешь. И проследи, чтобы ничего не утащили.

Тиба скроил серьёзную мину, а смех так и рвался из груди. Что здесь можно украсть? Разве что столы, предварительно разобрав их на доски, иначе они не пройдут в дверной проём. Или скамейки, на которых спят путники, не желающие тратиться на комнату и постель. Или масляную лампу; так она доброго слова не стоит. На табурете бочонок пива — за него картёжники однозначно заплатили. На ступенях лестницы, ведущей на жилой этаж, сонно посапывала шлюха. Её отсюда не выманишь — ей ли не знать, что за стенами постоялых дворов и непотребных домов продажных девок не покупают, а насилуют. На двери кухни крепкий навесной замок, но и там нет ничего интересного.

— И попробуй только усни! — погрозил хозяин кулаком и, тяжело ступая по ступеням, поднялся наверх.

Кухарей, мойщиц посуды, прачек, полотёров и мальчиков на побегушках набирали из местных. На их защите стояла сплочённая деревенская община. За плохое отношение к работникам хозяин таверны отвечал перед старостой. Споры разрешались на сходках и, как правило, не в пользу содержателя заведения. Тиба — пришлый. За него некому заступиться. По этой причине все ругательства и подзатыльники доставались ему. Только его штрафовали за малейшую оплошность, и только он нёс ночные дежурства в трапезной, поскольку крестьяне с подачи приходского священника называли ночь временем дьявола, и если задерживались на работе, то за двойную оплату.

Тиба не нуждался в деньгах — в его каморке под половицей хранилась монетница, набитая под завязку медяками и серебряными «коронами». Не голодал — в месте, где всегда остаются объедки, крайне сложно умереть с голода. Единственное, чего катастрофически не хватало тринадцатилетнему подростку, — это четырёх часов сна, а спал он в основном утром, когда звучат голоса постояльцев и челяди, когда постоянно топают по лестнице, а во дворе ржут лошади. Тиба с нетерпением ждал окончания срока своей службы в таверне. Через полгода его место займёт другой подросток, а он вернётся в логово Стаи и продолжит обучение военному мастерству.

Подойдя к картёжникам поближе, Тиба привалился плечом к столбу и вперил взгляд в затылок наёмника. Играет в карты несколько часов кряду — как ему не надоело?

— Подслушиваешь?

Тиба несколько раз моргнул и уставился на купца:

— Нет.

Наёмник повернулся к Тибе лицом, испещрённым шрамами:

— Подсматриваешь?

— Нет.

— А чего тогда стоишь?

— Жду, когда вы уйдёте. Кто-то обронил монетку, хочу забрать.

— Во, дурень! — рассмеялся третий игрок.

Тиба никогда не был в городе и не знал, как выглядят городские жители. Всех людей, непохожих на дворян, купцов, коробейников, батраков и наёмников, он причислял к горожанам.

— Дурень, — вяло согласился Тиба с горожанином.

Наёмник заглянул под стол:

— Там ничего нет.

Без лишних слов Тиба нырнул под скамью. Незаметно для картёжников выудил из кармана серебряную «корону». Выпрямившись, подкинул монету на ладони: