Дилемма Золушки - стр. 16
– Это машина Бордовского? – спросила я.
– Угу.
– А в машине башибузуки?
Могла и не спрашивать: мордахи, влипшие в заднее стекло, были вполне узнаваемы.
– Угу.
– Ты сплавила деток к их тете?
У Ирки есть сестра-близнец Марина, она вообще-то москвичка, но минувшим летом вышла замуж за археолога из Петербурга и теперь живет с ним в Северной столице.
– Почему сразу сплавила? Как будто это только мне нужно. – Ирка отлепилась от подоконника и переместилась к кухонному столу. – У Мары с мужем тоже когда-нибудь будут дети, пусть заранее готовятся и привыкают. А я смогу сосредоточиться на нашем детективном деле.
Она села, придвинула к себе одну чайную пару и, указав мне на вторую, пригласила:
– Садись. Позавтракаем и займемся расследованием.
– Вот так сразу? Я как-то не готова… У нас даже плана никакого нет.
– Так составим же его. – Ирка решительно наполнила чашки чаем и сдернула салфетку с блюда с половиной шарлотки. – Надо ведь с чего-то начинать. Мне скоро уезжать, нельзя терять время.
Я положила себе кусок шарлотки, глотнула чаю и задумалась. Была бы у меня трубка – закурила бы.
– Ну, давай, давай уже приступим! – Моему Ватсону не терпелось. – Итак, новая серия эпопеи «Следствие ведут знатоки»!
– Знатоки – это профессиональные сыщики с опытом ведения расследований, экспертами, лабораториями и базами данных, – кисло улыбнулась я. – А в нашем случае следствие ведут лопухи, у которых ничего этого нет. Мы даже результатов осмотра места ЧП не знаем…
– Да мы же видели все сами, своими глазами! – перебила меня подруга. – Сядем, вспомним, сопоставим наши свидетельские показания…
– Милая Людочка! Доброе утро! – донеслось с порога кухни.
Мы повернули головы на голос. Марфинька, в расписном китайском кимоно похожая на райскую птичку, приветливо улыбнулась Ирке.
– Опля, – пробормотала та и виновато посмотрела на меня.
А Марфинька, что примечательно, и взглядом мою скромную персону не удостоила.
Такая возмутительная невежливость могла означать только одно: на мадам опять накатило. Здравый ум и твердая память вышли погулять, оставив хозяйничать деменцию.
В этом состоянии Марфинька безошибочно узнает только тетю Иду. Ирку она называет милой Людочкой, Вольку – Мурзиком, а меня вообще не замечает. Если честно, это обидно, но я уверяю себя, что причина такого игнора – моя абсолютная уникальность. Ну, не было в прошлом Марфы Ивановны никого похожего на меня.
И все равно обидно.
– Ну-ну. – Ирка похлопала меня по плечу и дипломатично сменила тему: – Доброе утро, дорогая Марфа Ивановна! А мы тут говорим о трагедии с Барабасовым…
Я только криво ухмыльнулась, прекрасно понимая, что о вчерашней трагедии сегодняшняя Марфинька не помнит ровным счетом ни-че-го. Нынче у нее на дворе середина пятидесятых годов прошлого века, и о событиях того времени она могла бы нам рассказать немало. Что там происходило-то? В пятьдесят третьем умер Сталин, больше ничего не знаю.
У Марфиньки же эксклюзивной информации было много, и она с удовольствием стала делиться:
– Ах, Людочка, это действительно трагедия, бедный Иван Сергеевич, не представляю, как Ляля могла так подло поступить!
Ирка растерянно хлопнула глазами, а я не без злорадства ухмыльнулась.
Мне знаком только один Иван Сергеевич, Тургенев его фамилия, но никакую подлую Лялю я с ним не ассоциирую. Ирке и вовсе ничего не сказали прозвучавшие имена, а надо же было как-то реагировать – наша актриса не успокоится, пока не добьется живейшего отклика аудитории.