Дилемма - стр. 34
Да поможет Господь им всем – всем, у кого есть нексус. Им несдобровать, если УПВР когда-нибудь заполучит лазейку. Никто не должен обладать такой властью над умами людей.
До конца рабочего дня он просидел за столом, наверстывая упущенное за день. А день выдался долгий и полный стрессов. Как просто стереть этот неприятный осадок – всего одна маленькая…
Нет. Анна ждет его дома. Их дом опустел с тех пор, как сыновья уехали учиться за океан – один в Германию, другой во Францию. Зачем он только их отпустил? В эту склеротичную, загнивающую, зашоренную Европу. Если уж отправлять детей учиться, то в Азию, где люди с надеждой смотрят в будущее, а не фетишизируют прошлое.
Хольцман покачал головой, взял трость и собрался было уходить, но тут в кабинет ворвался Кент Уилсон:
– Доктор Хольцман! Как хорошо, что я вас застал!
Вид у молодого докторанта был растерянный и тревожный.
– Кент, я как раз собирался домой. Твое дело может подождать до завтра?
– Нет, сэр. – Уилсон закрыл за собой дверь.
Хольцман нахмурился:
– Что такое?
– Сэр… Это насчет нексуса, обнаруженного в мозгу убийцы…
Хольцман вскинулся:
– Вы нашли посторонние примеси! Мы можем идентифицировать источник!
Уилсон заморгал.
– Нет, сэр, никаких примесей я пока не нашел, но…
– Что? – перебил его Хольцман. – Значит, надо искать, Кент.
– Я нашел кое-что другое, сэр. Химический штрих-код.
Хольцман нахмурился:
– Зачем преступникам понадобилось помещать туда штрих-код?
Уилсон помотал головой:
– Это наш штрих-код, сэр! Нашей лаборатории! Изготовители этого нексуса – мы сами!
В глазах у Хольцмана потемнело, мир померк. Если преступники украли нексус из штаб-квартиры УПВР, проверок не избежать. А проверки… проверки неизбежно покажут, что и он сам регулярно брал нексус из внутренних запасов, для личного пользования…
И тогда его жизни конец.
Когда Уилсон ушел, Хольцман сел за стол и уставился в пустоту. Он заверил мальчишку, что сам расскажет руководству о находке – когда придет время. А пока надо помалкивать, чтобы не спугнуть вора.
Руки у Хольцмана дрожали. Голова отказывалась соображать. Его мир рушился. Он знал, что ему поможет: доза. И приличная. Чтобы полностью заглушить лавину боли, страха и дурноты.
Хольцман вызвал в уме соответствующий интерфейс, набрал нужное значение и несколько секунд просто смотрел на цифры. Должен быть другой способ. А потом он подумал, что его ждет в случае разоблачения, – и у него перехватило дыхание. Он увеличил дозу и нажал кнопку.
Страх мгновенно исчез. Накатила теплая волна, смывшая все заботы и тревоги. Затем пошла новая волна – глубокого удовольствия. Целый океан наслаждения. Огромный вал счастья вырос над ним, накрыл с головой, и несколько минут Хольцман купался в этом бесконечном счастье, ни о чем не думая. Полное блаженство. Потом его накрыла еще одна волна, и еще, и еще, и еще, и он уже не плавал на поверхности этого океана, а тонул в нем. Все мысли начисто смыло опиатным потопом, обрушившимся на мозг с чудовищной силой.
Последняя мысль: передозировка. Он принял слишком много. Слишком много. В следующий миг море поглотило его целиком.
Лиза Брандт тихо вошла в свою бостонскую квартиру. День выдался тяжелый, удручающий. Чертовы политики! Жалкие трусы! Нексус теперь ассоциируется у всех с террористами-смертниками. Никто не посмеет принять закон, разрешающий применять нексус для лечения аутистов и признающий права детей, рожденных с нексусом в мозгу. По крайней мере сейчас, когда на носу президентские выборы.