Дикая ведьма - стр. 2

Она посмотрела Айрис прямо в глаза.

– Вы можете идти.

– Правда?

– Да. Вы не виноваты в случившемся. Мы сегодня направим наше решение в суд. Родные мистера Ньюпорта отказались выдвигать против вас обвинения, поэтому суд примет наше решение как окончательное.

Айрис выдохнула. Совет слишком снисходителен к ней. Она знала, что с Эми что-то происходит. Чувствовала, ее подруга задумала что-то, чего Айрис никогда не одобрила бы. Ей нужно было тогда пойти с Эми и остановить ее.

Но Айрис легла спать, а Алекс Ньюпорт сгорел заживо.

– Спасибо, – с трудом выдавила она.

Айрис хотела побежать к родителям и попросить их отвезти ее домой, но она стояла на месте и смотрела, как совет покидает поле. Старшая сестра Эми поднялась последней. Она глядела туда, где стояла Айрис, но не видела ее. Если бы только к Эми отнеслись так же мягко.

Отпустили бы ее.

Начал накрапывать мелкий дождик. Айрис подбежала к матери и крепко обняла ее. Отец держался чуть поодаль. Он выглядел печальным. Как странно, ведь решение совета вовсе не было суровым.

Снова налетел ветер и к ногам Айрис что-то упало. Она подняла темно-коричневое перо с белыми пятнышками и всю дорогу домой сжимала его в руке.

Два года спустя

Снова эта сова наблюдает за мной. У многих сов очень яркие глаза цвета пламени: красные, желтые или оранжевые, но только не у северной пятнистой. Ее глаза угольно-черные. И эта ночная птица отчего-то всегда знает, где я – и днем, и ночью.

Когда мы принесли птицу в наш природный заповедник, она сразу же проявила ко мне интерес. Мама говорит, что это добрый знак, ведь северные пятнистые совы священны для ведьм и колдунов.

И все же, когда сова смотрит на меня, у меня бежит холодок по спине, словно птица предвещает не добрые вести, а кличет беду.

Сова сидит на ветви старой ели и несколько мгновений мы пристально смотрим друг на друга. В животе у меня все скручивает от неприятного чувства, и я отворачиваюсь. Зима прикасается мокрым носом к моей руке, и я опускаю взгляд. Она оберегает нас с мамой с тех самых пор, как мы переехали сюда два года назад, и сейчас настороженно смотрит на сову.

– Эта волчица умерла бы за тебя, – недовольно говорит позади Пайк, словно обвиняя меня в том, что я околдовала Зиму.

Я оборачиваюсь и притворно улыбаюсь.

Пайк Алдер не знает, кто я такая, а даже если бы и знал, я бы никогда не стала никого привораживать.

Зима любит меня, потому что нутром чует – мне можно доверять.

– Знаю.

Глажу Зиму по голове и она жмурится от удовольствия. Я отдала бы жизнь за этуволчицу, но она ни за что бы не позволила мне это сделать.

Пайк хмурится. И как обычно, когда чего-то не понимает, он стискивает зубы и поджимает губы. Чувствую, что он пытается разгадать меня, изучает сквозь линзы очков в черепаховой оправе.

– Ты что-то хотел? – спрашиваю, чтобы прервать его мысли.

Пайк склоняет голову, и я понимаю, что мне не понравится то, что он собирается сказать.

– Просто хотел сообщить, что посетители снова выбрали меня лучшим работником. – Он говорит непринужденно, но грудь у него вздымается от гордости.

Я пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, надеясь, что Пайк не видит, как жар поднимается по моей шее. Я много работала над тем, чтобы не бояться говорить перед экскурсионными группами, но Пайку это дается легко. Неприятно признавать, но он и правда хорошо справляется. Я бы даже сказала, отлично.