Дикарь - стр. 28
Сильная ладонь дикаря по-хозяйски лежит на моих бёдрах, между делом сдавливая ягодицы. Пытаюсь поменять позу, хоть как-то отдалиться. Но это невозможно. И, сколько я себя ни уговариваю, что всё это отвратительно и недопустимо, что Михайлов тиран и монстр, периодически по телу волнами прокатывается запретный жар.
Улучив момент, когда Семён и Пётр, судя по звукам голосов, увлекаются беседой между собой, я аккуратно интересуюсь:
— Даниил, скажи, пожалуйста, а отчего вы расстались с женой?
— Ты же всё знаешь лучше меня, Забава, зачем спрашиваешь?
Его тон не выглядит враждебным. Это хорошо. Может, мне всё же удастся отмотать наши отношения назад. Дикарь тем временем начинает шевелить пальцами, будто перехватывает поудобнее. От этих его манипуляций я ощущаю покалывание во всем теле. Я не хочу этого. Но его руки такие тяжёлые, по-мужски сильные. Жмурюсь сильнее, прогоняя грязные мысли.
— Я хотела бы узнать твою версию.
— Моя версия уйдёт со мной в могилу.
Это не тот ответ, который мне нужен. Я хочу спросить ещё что-нибудь, но Михайлов заставляет меня задохнуться, переходя на лёгкий массаж. Я аж вздрагиваю. Ошарашенно оборачиваюсь. Но всё без толку, слишком сильно держит.
С ужасом жмурюсь, придумывая, как остановить это. Вспоминаю автокатастрофы и землетрясения, жертв всяких страшных событий. Лишь бы не наслаждаться процессом.
Но тело само по себе плавится от того, что Михайлов делает со мной.
Как у него так получается? С лёгкостью заводит меня, как давно заглохший старый, проржавевший до основания автомобиль.
Дурное сравнение, но ничего умнее я придумать не в состоянии. Я не могу унять сердцебиение и глупо открываю рот, задыхаясь.
У Михайлова талант. Его массаж делает меня недоразвитой.
Он весь делает меня ограниченной беспомощной дурой!
Грудь наливается жаром. Мне уже не холодно. И даже подпись становится не так уж важна. Хочу попросить его остановиться, но все мысли заплетаются в тугую косу, и я не могу собрать их в кучу. Я не помню, как произносится слово «нет».
Похоже, не только Семёна опоили. Это что-то в воздухе. Спасите-помогите! Эта деревня — страшное, гиблое место. Здесь женщины превращаются в податливых секс-рабынь.
Дикарь чуть сдвигает руку, перемещая пальцы на внутреннюю часть бедра. В опасной близости от моего чувственного центра.
Уговариваю себя продолжить беседу, пусть не думает, что моё тело реагирует.
— А может, она собралась выставить тебя в плохом свете? Твоя Елизавета?
— О, ты начинаешь думать, Забава. Приятно удивлён. И что же на тебя так действует? Запах хвои?
Стискиваю зубы. Сжимаю веки сильнее. Дрыгаюсь. А его руки всё так же умело разминают мои бёдра. Низ живота сладко сводит. Я должна говорить, обязана действовать, а ещё попросить его остановиться, но я будто пьяная… Слабовольная кукла. Совсем туго соображаю.
Это мороз. Именно он испортил мою мозговую деятельность. На холоде все процессы замедляются.
— На меня действует желание выполнить свою работу. Я профессионал.
— Вау, — произносит дикарь и массирует активнее.
— Ты не мог бы остановиться?!
— Что? Больше не делать так? — Действует ещё более чувственно. — Тебе не нравится?
— Конечно нет, — прочищаю горло, пытаясь вернуть себе нормальный голос, — если Елизавета тебя обидела и обманула, то история приобретает совсем иные очертания. Расскажи мне правду. Поделись. Я смогу помочь. Найду выход из сложив… сложившейся ситуации.