Дежавю на крови. История о том, что получает мужчина, готовый на все ради любви - стр. 3
– Ну, что, Петровна, останешься со мной дежурить? – шаловливо интересовался вахтер.
– Я тебе останусь вот – тряпкой по башке, – отвечала уборщица. – Да еще Клавдии твоей пожалуюсь.
Вахтер засмеялся.
– Не понимаю тебя: ну придешь сейчас домой – мужика нет, детей нет. Скучно же!
– А мне не надо никакого мужика. У меня был мужик, когда я была богатой. А как только он профукал мои денежки, так и стала не нужна. А у меня было очень много денег. Я могла купить две «Волги».
– Это за ваучер что ли?
– Сам ты ваучер! Какой к бесу ваучер в восьмидесятом году? Я провернула такое дело. Вот сейчас мода продавать детей из детдомов всяким американским миллионерам. А знаешь, кто эту моду учредил? Я!
Вахтер покатился со смеху, а Трубников тяжело поднялся с кресла и подошел к зеркалу. Он был немного опухшим от сна: сонным, угрюмым, слегка обрюзгшим, но в целом еще выглядел вполне молодо, не более чем на свои тридцать два. Что же на душе было так, как будто прожил вечность?
Трубников скользнул расческой по своей светлой шевелюре, похлопал себе по щекам и тряхнул головой. Все! Хватит! Пора просыпаться. Ведь в принципе он еще стройный симпатичный мужчина, метр восемьдесят два ростом, на которого оглядываются еще совсем молоденькие девушки, а он себя так запустил.
Все! Завтра у нас что? Суббота? С завтрашнего дня утренняя пробежка, после нее гантели и бассейн. А в воскресенье – лыжи. И так каждую неделю.
Подмигнув себе в зеркало, Трубников открыл шкаф, чтобы снять с плечиков пальто, но внезапно за спиной раздался телефонный звонок. Пришлось подойти и взять трубку.
– Добрый день! – услышал он женский голос. – Вы Евгений Трубников, генеральный директор издательского дома «Элирна»?
– Совершенно верно, – ответил Трубников, не проявляя особого любопытства.
– Вас беспокоят из службы доверия. Нам только что звонил один мужчина, который собрался покончить жизнь самоубийством. Он сказал, что отчаялся, что совершенно одинок, что все его предали, в том числе и любимая женщина, поэтому жить больше не хочет. Еще он сказал, что за всю жизнь у него был только один друг, но его он предал сам. Друга звали Евгением Трубниковым. К сожалению, звонивший не назвал ни фамилии, ни имени. Его номер наш телефон не определил. Мы попытались его разговорить, чтобы определить номер через телефонную службу, но специалисты успели засечь только первые три цифры. Это девятьсот тридцать пять. Через справку мы узнали, что в Москве семьдесят четыре Трубниковых с именем Евгений. Так что к вам, Евгений Алексеевич, просьба: вспомните, был ли у вас друг, у которого домашний телефон начинался с цифр девятьсот тридцать пять.
– По-моему, нет, – ответил Трубников.
– Вы в этом уверены?
Трубников подумал и нехотя пробормотал:
– Сейчас на вскидку сказать не могу, но если вы подождете, я посмотрю в компьютере.
– Мы подождем. Будем очень признательны.
Трубников включил компьютер, вошел в банк данных, запросил все телефонные номера, которые начинались с девятки, и провел по ним пальцем. После чего снова подошел к телефону.
– У меня с этими цифрами только один номер – магазин радиоэлектроники на Ленинском проспекте.
– Извините! – сказали на том конце провода и положили трубку.
Трубников пожал плечами и снова подошел к шкафу. В коридоре давно смолк пылесос, но шамкающий голос уборщицы продолжал заливать что-то покатывающемуся от смеха вахтеру: