Девушка по имени Москва - стр. 33

– Что значит – один?

– В одиночестве, – вдруг погрустнел Кирилл. – Мое отчество – одиночество, мое отчество – одиночество, – повторил он вслух дважды.

– А как понять, одинок ты или нет?

– Есть такой тест. Вытяни дома вечером руки, если они не нащупали никого, значит, ты одинок.

– Это из серии: хочешь быть ближе – обними. Иногда по вечерам я чувствую себя страшно одиноко, – посмотрел на только что выловленного и поданного к столу камчатского краба Мефодий. Тот все еще недоумевал, почему говорят на русском, а не на японском.

– Этот точно кого-нибудь, да нащупает, – поднял одну из клешней краба Кирилл. – Тебе это ничего не напоминает?

– Что именно?

– Курильская гряда. До Японии клешней подать, – засмеялся своему остроумию Кирилл и положил клешню обратно на стол. – Теперь понимаешь, почему я краба заказал? Сегодня не время ежовых рукавиц; чтобы не остаться в одиночестве, теперь необходимо научиться давать краба. История – великий учитель, если сидеть за первой партой. Вспомни предыдущий экипаж – несгибаемая воля и корпус стальной.

– Говорил я тебе – надо было делать из нержавейки. Уверен – матрица не дала бы такой коррозии.

– Ерунду говоришь. Как можно одолеть войну с фамилией Нержавейкин?! Во всем виноваты подельники, один в людей играл, как в бирюльки, другой даже спать ложился в ежовых рукавицах.

По глазам Мефодия было видно, как он начал усиленно листать учебник истории за 8-й класс, пытаясь разминировать метафоры, заложенные Кириллом.

– Не дрейфь! Даже если дрейфуешь на льдине, Мифа, – так всякий раз называл Мефодия Кирилл, когда настроение его поднималось.

– Что значит – дрейфуешь? – не понял юмора Мефодий. – Что значит на льдине? – затрещал под ним стул.

– Ледниковый период начинается, – еще громче рассмеялся Кирилл. – Не чувствуешь? – Мы айсберги в океане непонимания. Забей. Просто игра слов.

– Игра слов. «В начале было слово», потом два, а потом придумали в них играть. Все непонятки в мире от этих игр.

– Относись к этому беззаветно, – отломал клешню крабу Кирилл, понюхал и блаженно прикрыл глаза. – Морем пахнет. Ты знаешь, что у краба десять ног? Теперь я понимаю, почему на Востоке здороваются двумя руками. Вот что значит дать краба. Не полукраба, как у нас, а целого, настоящего. Оттого и договоры у них крепче. За отломанную клешню не волнуйся, на ее месте вырастет еще. Новее и крепче!

– Не нравится мне твоя логика, – пододвинул Мифа стул ближе к столу.

– Ты про краба? – посмотрел в благодарные глаза членистоногого Кирилл.

– Я про льдину.

– Знаешь, у меня друг недавно ушел, – отодвинул от себя клешню краба и запил святым духом Кирилл.

– Совсем? – тоже перевел дух Мефодий.

– Нет, на полтора года в Антарктику, – сделал еще глоток Кирилл. – В научно-исследовательскую экспедицию.

– Опять ледниковый период. Долго. За полтора года можно столько дров нарубить.

– Дрова в Сибири. В Антарктике только пингвины и снег. Абсолютная чистота.

– Я бы сказал – мерзлота. Хочешь начать с чистого листа? – намекнул на кипу бумаги в кабинете Мефодий.

– Как только с делами покончим, – понял его Кирилл.

– Дела никогда не закончатся. Каждый день – новое.

– А ты как хотел? Стоит только закрыть дело – сразу почувствуешь старость и одиночество.

– Без дела до тебя никому нет дела, – согласился с опасениями Мефодий. – Снова мы возвращаемся к одиночеству. Одиночество – это заказ времени. Раньше сбивались по двое из экономии, сейчас человеку уже незачем экономить: за тепло отвечает центральное отопление, за свет – просвещение, за влечение отвечает развлечение. Сейчас даже валюта у каждого своя. Дашь – Недашь, Веришь – Неверишь, Возьмут – Невозьмут. Мой тебе совет: делай добрые дела, тебе зачтется. Добывай криптовалюту, она единственная, которая в ходу на том свете, – улыбнулся Кирилл на полном серьезе.