Девушка из Золотого Рога - стр. 21
Войдя с главного входа, Хаса в поисках таблички с фамилией Анбари поднялся до четвертого этажа, потом, уже изрядно запыхавшись, спустился вниз и узнал у привратника, что «дикари» живут во дворе, справа. Он долго звонил у двери со сломанной ручкой, пока заспанный домовладелец не поведал ему, что «дикари» празднуют сегодня турецкое Рождество или что-то в этом роде. Более того, он даже узнал, где происходит торжество, и поспешил туда, но по дороге, одолеваемый сомнениями, все же решил не заходить в клуб. Не очень-то приятно было бы получить пощечину на глазах у всех этих людей. Оставалось только надеяться на то, что дикая девушка, может быть, выйдет из клуба одна. Доктор Хаса побродил по улице и спрятался от дождя под выступом дома, удивляясь тому, что турки тоже празднуют Рождество.
Наконец в дверях появилась хрупкая фигурка девушки. Она в нерешительности посмотрела сначала на небо, затем на асфальт и поспешно надела шляпку.
– Ух, – произнесла она, с отвращением отряхнувшись, и застыла на месте, со слегка отвисшей нижней челюстью – перед ней стоял Хаса.
– Мне очень жаль, дитя мое, – сказал он.
– Я не ваше дитя, меня зовут Азиадэ, – возразила она, переступая с одной ноги на другую, а потом нерешительно добавила: – Дождь идет. Если мы будем долго стоять здесь, придет мой отец и отрежет вам губы. Что вы будете тогда делать?
– Я никогда больше не смогу целоваться, – ответил Хаса, робко протягивая руку, чтобы погладить Азиадэ.
– Нет! Нет! – сердито вскричала она. – Мой отец очень сильный. – Она на мгновение задумалась и потом отчаянно выпалила: – Ну пойдемте же, а то он и в самом деле сейчас придет.
Она пошла быстрыми шагами прочь, и Хаса последовал за ней, отчаянно показывая на стоявшую наготове машину. Азиадэ отрицательно покачала головой.
– Нет, просто идите за мной, – сказала она, продолжая идти, и Хаса повиновался.
Они дошли до Витенбергплац, когда снова зарядил дождь, и Азиадэ в нерешительности остановилась под козырьком одного из домов.
– Смилуйтесь, – робко попросил Хаса. – Разрешите проводить вас в какое-нибудь светлое, теплое, полное людьми кафе.
Азиадэ пристально посмотрела на него.
– Ужасный климат, – сказала она. – Можно понять, почему мы никогда не завоевывали этой страны. – После чего она подняла глаза к небу и примирительно добавила: – Я разрешаю вам сопровождать меня в кафе.
И это отнюдь не прозвучало как признание поражения.
В кафе Азиадэ молча, с серьезным выражением лица склонилась над чашкой мокко. Она с удовольствием вдыхала аромат кофе, ощущая при этом легкое, приятное сердцебиение.
– Не сердитесь на меня, Азиадэ, – смущенно сказал Хаса, – это точно больше не повторится.
Азиадэ отодвинула чашку и растерянно посмотрела на него.
– Правда? – спросила она почти испуганно и прикусила губу.
Хаса облегченно протянул руку, Азиадэ благосклонно подала ему свою, которую он нежно и почтительно поцеловал, и мир был заключен.
Они сидели в переполненном кафе, совсем близко друг к другу, и Азиадэ рассказывала ему о негре из Тимбукту, о евнухах, научивших ее арабским молитвам, о том, что рю Гранд д’Опера прекрасней всех улиц Берлина, вместе взятых, и о принце Абдуле Кериме, за которого она должна была выйти замуж.
– Но вы же этого не сделаете? – озабоченно спросил Хаса.