Девочка плачет… - стр. 28
«Так, подъезжает уже», – подумала Орнела, но вслух произнесла, улыбаясь:
– Конечно, тогда и вы зовите меня просто Нела.
– Ну и прекрасно, надеюсь, мы станем друзьями, – сказал Педро.
«Ну да, все вы друзья, чтобы только под юбку залезть», – злобно подумала Орнела и улыбнулась еще шире:
– Ну конечно, я очень рада. Я ведь никого здесь, в Ол-бии, не знаю. Спасибо вам!
Прошло немного времени, и Орнела уже со страхом думала, что было бы с нею, не встреть она на своем пути Педро. Казалось, у него не было другой заботы, кроме как помогать ей: устраивать ее на работу после выписки из больницы, оформлять документы для маленького Адриано, которого направили в приют при монастыре в Тем-пио – Орнела поначалу сопротивлялась, но вскоре поняла, что с ребенком на руках не сможет ни работать, ни учиться. Педро подыскивал ей жилье, помогал отвечать на бесконечные вопросы адвоката, заполнял для нее многочисленные бумаги для прошения о разводе. Она задумывалась о причине его участия, догадывалась – и не хотела признаться себе, что догадывается.
– Педро, что бы я делала без тебя? Я тебе – чужой человек, почему ты мне помогаешь? – спрашивала Орнела.
Он смущался, отводил глаза, отвечал напряженным, сдавленным голосом:
– Нела, если не я, то кто? Ведь у тебя здесь никого нет.
– Не было. Теперь есть. Ты. Я таких добрых еще не встречала, – она дотрагивалась до его волос. – Спасибо тебе.
Он густо краснел, опускал глаза:
– Ну что ты, захвалишь меня… это моя работа, вот и все.
Орнела не могла не замечать, как он прячет глаза, встречаясь с ней взглядом, как жадно смотрит, когда думает, что она не видит. Но она видела, и внутренне съеживалась: ей так хотелось, чтобы он был другом. Только другом…
Орнела стала работать в ресторане: выкладывать приборы и тарелки на сервировочные тележки по утрам и перед вечером, мыть посуду после обеда и ужина, расставлять ее по шкафам. Рабочий день начинался не рано, в 10 утра. Скоро она нашла работу и на утренние часы: в начале седьмого, когда встающее солнце только начинало золотить верхушки сосен, она, вооружившись шваброй и ведром, натянув на руки толстые резиновые перчатки, мыла вестибюль и лестницу в муниципалитете.
Дополнительный заработок был кстати: он позволил работать в ресторане только до пяти. Вечернее время нужно было ей для учебы. С помощью Педро она поступила в вечернюю школу для взрослых.
Все устраивалось неплохо, но чем дальше шло время, тем чаще сердце Орнелы замирало от страха, ладони леденели, лоб покрывался мелким холодным бисером пота. Приближался день, на который было назначено судебное заседание по поводу ее прошения о разводе.
– Чего тебе бояться? – рассуждал Педро. – Суд будет на твоей стороне. По новому закону никто не может допускать насилия в семье.
Что она могла ответить? Как объяснить? Ей легче было сделать то, что она сделала, чем стоять перед судьей и лгать под присягой. Она выдумывала объяснение:
– Педро, ты не женщина, тебе не понять. Для моей семьи то, что я сбежала от мужа – это позор.
– Глупости, Нела. Позор то, что твой муж издевался над тобой. Сестра Мария чуть не плакала, когда рассказывала о том, что увидела на твоем теле. Хорошо еще, что он не тронул младенца!
– Но ведь он никогда не признается в этом! – Орнела вскидывала честные, с плескавшимися в них слезами, глаза: – Он будет говорить, что я лгу.