Девочка на джипе (сборник) - стр. 24
– И перетяни, поглядим, что будет… – бесстрашно отозвалась Валентина.
До самого дома ехали молча. Высадив жену и приказав ей готовить обед, брат попросил «мотнуться по делам».
– Не обижайся. Валька у меня шалопутная, с одного оборота заводится. Ну, да бес с ней! Отобедаем, а водочка сама, как говорится, надоумит… Помнишь, где Майский? За двадцать верст отсюда. Теткино подворье вряд ли кто купит. Разве беженцы с Донбасса… Наоборот, оттуда съезжают. Заколачивают хаты…
– Это за Бирючьим логом?
– Чуть дальше.
– Я хотел порыбачить там. С ночевкой.
– Лады! Побуду с тобой, но только дотемна. Укол нужно делать. Да и культя подкравливает, зараза. Перевязываю…
– К нотариусу утром махнем. Управимся за день?
– Как обернется.
Свернули в проулок, как указал брат, к частному магазинчику. Узнав, что гость на понюх не выносит спиртное, Иван огорчился, но «чекушкой» всё же запасся. Долго выбирался, гремя костылями, покупал, вновь садился в машину. И, усевшись, вздохнув, стал говорить о наболевшем.
– Кто знал, что такое случится? Видно, гульки отозвались. Я меры ни в чем не знал! Сил, казалось, – на сто лет… Атаманом меня выбрали. С трудом расшевелил казачков. На язык они все герои, а на дело – не дюже. Пытался установить у нас казачье самоуправление. Тогда такое веянье было. Но сверху наложили лапу, игры с возрождением казачества кому-то надоели. И ляснулись наши надежды на льготы, как коренным жителям, на кредиты для развития сельхозпроизводства. Поставили в один строй со всеми! А можем мы, полуграмотные в экономике люди, тягаться с менеджерами? С акулами бизнеса? Уходит земля наша казачья из-под ног. Теряем ее навсегда. И не знаю, Андрей, что делать… Я в Афгане полгода оттянул. Один раз вляпались в окружение. Сначала страх окатил, а когда в бой вступили, озлобление взяло, одно желание – убивать… И все же была в душе вера, что вырвемся… И вырвались! А сейчас? Неопределенность во всем. Запор какой-то. Возьми нашего Васина. Думает он о благосостоянии района? Свой карман набивает! И помогает обогатиться вышестоящим чиновникам. А мне что, пожизненно биться? Никто не хочет атаманить. Никому этот крест не надобен!
– Сложи полномочия. Нога не зажила, а ты воюешь.
– Уберем кукурузу и подсолнух, расквитаемся с долгами и выйду в отставку. Шацкая, бизнесменша наша крутая, обещала помочь. Мы кредит в ее банке брали. Единственная, кто делает что-то для людей. И женщина такой красы, что… Если бы таких больше было… Устал я бороться, братка! Пойду сторожить на стройку комбината. К немцам в плен, прости Господи… – брат хохотнул и крепко выругался…
Хозяйка, то ли стараясь загладить свою несдержанность перед родственником, то ли просто из гостеприимства, колесом каталась по двору, где накрыли стол под яблоней. Дядька Аким сменил рубашку и набок пригладил кудельный вихор. Вовремя вернулась из школы сноха Лариса, вскоре с междугородной маршруткой приехал и молодой хозяин. Пока Валентина стряпала и накрывала, неторопливый тек разговор. Андрей Петрович удивился, узнав, что Михаил не работает на сельхозпредприятии, созданном отцом.
– Не хочу в земле ковыряться, – говорил он заносчиво, с улыбочкой. – Вообще крестьянский труд считаю каторгой. Зимой на морозе, летом – на жаре, круглые сутки вкалываешь. Была бы у меня квартира в городе, – сразу бы отсюда уехал. Жена в школе, как в тюрьме. А в городе – варианты. Я вот нашел место на хлебозаводе. Через день в Ростов, за шестьдесят верст, мотаюсь. Смысл есть. А казачество – это нереально!