Девочка моя, или Одна кровь на двоих - стр. 22
Конечно – а как же! – он позвонил на следующее утро, успев опомниться, придумать нужные слова, манеру и тон разговора и достойное наказание.
– Надеюсь, ты выспалась и пришла в себя!
Без ненужных приветствий, недовольным, грозным тоном прокурора, только что подписавшим ордер на ее арест.
– Да, спасибо, – ответствовала Машка и потянулась с удовольствием всем телом на кровати.
Юру насторожил тон жены, не убоявшейся ни ордера, ни ареста, ни самого прокурора.
– В обед в два часа встретимся в нашем ресторане. Поговорим! – распорядился прокурор.
– О чем? – поинтересовалась вышедшая из-под контроля Машка.
«Сейчас скажет: «О твоем вчерашнем поведении!» – как школьная директриса притащенному за ухо к ней в кабинет набедокурившему ученику».
Ученику положено было проникнуться ужасом масштаба сотворенного им деяния, трепетать до дрожи в ожидании неминуемого сурового наказания и вызова родителей в школу.
Но, видимо, такой сценарий укорота Машкиных свобод не разрабатывался, и Юрик остался приверженцем прокурорской линии поведения.
– В два. В ресторане! – прогремел приказом и бросил трубку.
Ну, он может быть в два в ресторане или в восемь в Папуа – Новой Гвинее, а у Марии Владимировны есть свои насущные дела.
Когда она попивала кофей в кабинете своего академического начальства, рассказывая веселые истории из своей американской жизни, предварительно оговорив и решив все деловые, отчетно-бумажные и рабочие вопросы, «нетерпеливый муж» напомнил о себе звонком сотового телефона.
Извинившись перед академическим начальником, Машка нажала на мобильном, разливающемся требовательными перезвонами, кнопочку с изображением зелененькой трубочки.
– Да!
– Ты опаздываешь на полчаса! – огласил свое недовольство заделавшийся на сегодня прокурором Юра.
– Я? – необычайно подивилась Машка. – Куда?
– В ресторан!!! – громыхнул Юрик.
Он никогда не позволял себе повышать голос – зачем? Интонаций недовольства и их вариаций в голосе вполне хватало для управления женой.
– А я должна быть в ресторане? – продолжала удивляться Машка, быстро зыркнув на академика Янсона.
Он смотрел на нее и внимательно слушал.
Академика можно было не опасаться. Кирилл Павлович любил Машку по-отечески, опекал, уважая ее талант, целеустремленность, настойчивость и колоссальный упорный труд.
А Юру не любил и откровенно не понимал его присутствия в Машкиной жизни, но с врожденной тактичностью и интеллигентностью не позволял себе нравоучений и обсуждений. За пять лет Машкиной семейной жизни лишь пару раз не удержался от комментария.
Однажды Юра пришел как-то за ней на кафедру, где они тесным кругом, предваряя громкое официальное чествование, поздравляли академика Янсона с наградой. Юра зашел, неся себя и свое недовольство, надменно кивнул окружающим, сообщил, что ждет Марию за дверью, и вынес себя из помещения.
– И как это ты, Машенька, себе такого портфеленосца отыскала? – грустно спросил Кирилл Павлович.
Он всегда чуть грустил, когда возле Машки шелестело напоминание о Юрике.
Еще один раз академик не удержался на заседании научного совета. Она забыла отключить мобильный, Юра позвонил и что-то там требовал, отчитывал. Застигнутая врасплох Машка лепетала оправдания шепотом, прикрыв трубку ладошкой. Кирилл Павлович в этот момент шел к трибуне для чтения доклада и остановился возле нее, сидевшей в крайнем кресле у прохода, положил ладонь на плечо, чуть наклонился к ней и тихо сказал: