Девочка из прошлого - стр. 32

Я тоже не могу прийти в себя от удивления. Это правда, ни моя мама, ни мой отец, ни мама Демида, ни мы с самим Демидом нигде не проявились в чертах нашей с ним дочери. Зато все дети троих братьев оказались похожими на своего деда.

— Так не может долго продолжаться, Ари, — Феликс выключает телефон и прячет его в карман. — Сколько ты еще будешь от него бегать? Ты не сможешь прятать дочь от отца всю ее жизнь.

— Феликс, мы с тобой это уже обсуждали, — изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.

— Обстоятельства изменились. Демид уже в теме. Да, пока он пошел по ошибочному пути. Он не стал сам делать анализ ДНК, отправил братьев. Пока ему в голову не приходит связать девочку, которую он видел в торговом центре, с тобой. Но как много пройдет времени, прежде чем он докопается? Как думаешь?

— Не докопается. Он не знает, что я была беременной. Он никогда не узнает, что это я родила Катю. Кати вообще нет, Феликс. Есть Деви. Она моя воспитанница.

— А когда она вырастет и спросит, где ее папа, что ты ей скажешь? — Феликс оседлал своего любимого конька и слезать явно не собирается. — Когда узнает, что у нее есть брат и сестра, и что они похожи между собой так, что их можно принять за тройню?

— Когда спросит, тогда и решу.

— Уверена, что она тебе скажет «спасибо»? Ты не должна так поступать с ней, Ари. И... — Феликс запинается, — и с Демидом тоже.

— Не лезь, Фел... — сдавливаю переносицу, мотаю головой. — Пожалуйста, мы же сейчас поругаемся, а у меня на это нет сил.

— Я еще тогда был против вашего плана с отцом, — сегодня он просто так не готов сдаваться. — Еще несколько лет, и Катя спросит, почему ты по документам не ее мама, а опекун. И если тайну знает больше, чем два человека, она когда-то обязательно перестанет быть тайной.

— Ты просто не знаешь... — в висках невыносимо стучат молоточки, отдавая в затылке. — У Демида все хорошо. Все просто отлично. У него нет недостатка в женщинах.

Говорю, а перед глазами стоит Демид, который держит на руках маленькую девочку. Он смотрит на нее с такой нежностью и любовью, что у меня захватывает дух. Особенно от того, насколько это контрастирует с его обычным выражением лица — серьезным, собранным и немного грозным.

— Может и не знаю, — кивает Феликс, — зато я вижу, как между вами искрит. И знаешь что...

— Что? — вскидываюсь, прогоняя видение, которое не прогоняется.

— Сколько бы баб ни было у Ольшанского, счастливым он не выглядит.

Я знаю, что Феликс с удовольствием добавил бы «И ты тоже не выглядишь». Но мой друг сегодня решил проявить милосердие. Решил, что хватит меня добивать. Сегодня мы хотя бы обошлись без моего сравнения с собакой, лежащей на копне сена. Которая и сама его не ест, и других не подпускает.

Что ж, и на том спасибо. К слову, совершенно нелогичное сравнение, хоть сам Феликс так не считает.

Закрываю глаза, откидываюсь на спинку сиденья, а видение никуда не исчезает. Грудь сдавливает, я не могу не думать над словами друга. Просто не могу.

Потому что девочка на руках Демида из моего видения — не Майя Айдарова, а наша с ним дочь. И как бы я ни упиралась, в словах Феликса таится горькая правда.

Демид был бы не самым плохим отцом для Кати.

Нет, я к нему несправедлива. Он был бы хорошим отцом. Я сама сегодня это увидела собственными глазами.