Девочка и смерть - стр. 2
По паркету прощелкали каблуки тети Присциллы. Ее царственная поступь стихла у двери, и Лорейн, даже не видя ее, легко представила себе надменное, вечно чем-то недовольное лицо тети, остренькое, как у лисицы, обрамленное тугими колечками химической завивки.
– Что такое, дорогие? – сейчас, вероятно, наманикюренная длань женщины любовно поглаживала лохматые вихры мальчишек.
– Лорейн там заперлась! Пусть откроет! – капризно протянул толи Майлз, толи Тайлер, – мааам. Ну мам.
Тетя Присцилла недовольно прицокнула языком и забарабанила по двери костяшками пальцев. Ее массивные, вычурные кольца задребезжали о дверь.
– Лора? Что с тобой? Зачем ты закрыла замок? Ты забыла, что он заедает? Нам придется вызывать мастера. Лора? Ты этого добиваешься? Кто будет платить за его услуги? – крикнула женщина, заставив Лорейн скривиться от чуждой ее слуху формы имени. Она спокойно, холодно воспринимала его полную версию, но такое сокращение, отчего-то особенно пришедшееся по вкусу тете Присцилле, всегда воспринимала в штыки. Отец звал ее Лори. Мама… Лорейн уже не помнила, в ее памяти отпечатался лишь нежный, мелодичный голос, певший ей колыбельные, заунывно читавший стихи о грозовых ночах и разбившихся о скалы кораблях. Обезличенный. Призрачный. Мама уплыла далеко, растворилась «в той стране, где вечно сны». А тетя Присцилла была здесь и настойчиво требовала к себе внимания.
– Лора! – в голосе тети прорезались визгливые нотки, как бывало всегда, когда она выходила из себя. Лорейн сдалась и щелкнула замком.
– Я просто хотела посидеть здесь и почитать, – оправдываясь, сказала она. В нее вперилось три пары одинаковых глаз. Близнецы пошли в тетю – капризными интонациями, огромными подбородками на пухлощеких лицах и водянистыми, крысиными глазками. В них никак не проявились гены Редгрейвов, наградившие дядю далеким, почти неуловимым сходством с отцом, от которого у Лорейн щемило на сердце. Иногда, когда свет падал на дядю Клиффорда определенным образом, девочке чудилось, что она смотрит на отца. В кузенах не читалось и тени сходства. Ни с дядей, ни с отцом, ни с ней самой.
– Что за глупости? – проворчала тетя Присцилла, забирая у девочки из рук книгу, – это не для ребенка. Отец тебя испортил этими ужасными книжками. Тебе надо больше времени проводить со сверстниками, – подчеркнула она, имея в виду именно «маленьких принцев».
Лорейн вздохнула. Она сразу приметила толстую, грубую веревку, что держал в руках один из братьев. Ей страшно было даже думать, что за блестящая идея посетила эти ясные головы на этот раз, хотя она и понимала, что ей придется это узнать. Ощутить на собственной шкуре. Близнецы тут же проникли в ее комнату и теперь деловито оглядывали скромное убранство. Тетя, убедившись, что девочке некуда бежать, оставила их втроем.
– Зачем это? – спросила Лорейн, указывая на веревку в руках толи Майлза, толи Тайлера. Мальчишки переглянулись и улыбнулись друг другу, чрезвычайно довольные своей находчивостью.
– Будем играть в Дэвида Копперфильда, – сказал тот, что стоял справа, без веревки. Второй энергично покивал, но, не заметив на лице девочки должного воодушевления, недовольно поджал губы.
– Будет весело, – с напором сказал он.
– Да-а-а? – Лорейн покосилась на окно, умытое дождевой водой. Она задумалась, получится ли у нее улизнуть. Если она промокнет до нитки и заработает воспаление легких или туберкулез, от которого так часто люди умирали в книгах, то воссоединится со своей настоящей семьей. Новая семья ей не нравилась.