Детство. Сборник рассказов - стр. 25
Я схватил их и попытался выбежать, но мамины нежные руки обняли меня. Она наклонилась и поцеловала меня в жёсткую макушку:
– Иди уж, иди, рыбачок ты мой, – подтолкнула она меня к двери. – Лови рыбку и большую, и маленькую, – улыбнулась она мне и распахнула дверь.
Тут уже меня не надо было держать, я пулей вылетел на улицу и помчался к дому Бочкарева.
Но у подъезда никого не было. Неужели я опоздал? Неужели я так долго копался дома? От обиды я чуть ли не расплакался. Но потом поглядел на часы. До половины шестого ещё оставалось пять минут. Тогда я проглотил противный слёзный комок в горле и принялся ждать. Секундная стрелка почти стояла на месте. Она медленно-медленно двигалась по циферблату. Я даже потряс часы, чтобы убедиться, что часы идут. Но тут дверь подъезда открылась, и из неё вышел дядя Витя.
– О! Ты уже здесь, – удовлетворённо произнёс он. – Молодец. Не заставил никого ждать. Значит, всё у нас будет по расписанию и мы не опоздаем на утренний клёв. Ну, что? Пошли.
И мы тронулись. Сначала до школы, а потом по ущелью в верховья Бадки. Солнце ещё не заглянуло в ущелье нашего посёлка, и было прохладно.
Чтобы не ощущать утреннюю прохладу, Бочкарев шёл быстро. Я старался не отставать от него. До Первого моста шли с одним привалом. В этом месте на дороге была поляна с большими, плоскими и удобными для сидения камнями. Когда мы вместе с папой ходили по этой дороге, то тоже всегда останавливались на этой поляне. Папа проверял наш багаж, и всегда обнаруживалось, что кто-то из нас обязательно что-нибудь забыл дома. Поэтому папа так и прозвал эту поляну – поляна Растерях.
Сейчас я тоже проверил, всё ли я взял. Оказалось, что сегодня я ничего не забыл. И когда я рассказал дяде Вите о названии этой поляны, то тот даже рассмеялся.
От поляны вниз уходил крутой обрыв. И где-то там внизу шумела Бадка. Чтобы перебить жажду, я сорвал несколько листочков барбариса и старательно их пережёвывал. По сторонам дороги круто вверх поднимались голые скалы. Казалось, что они своими пиками прямо вонзаются в небо. А оно становилось всё синее и синее. Где-то за этими горными вершинами уже начало подниматься солнце.
Бочкарев поднялся, поправил рюкзак и подмигнул мне:
– Ну что, рыбак? Потопали дальше?
Я был только за это предложение. Мне так не терпелось начать мою первую рыбалку.
Через несколько поворотов дороги, идущей круто вверх, мы дошли до Первого моста. Он был сделан из толстенных брёвен. Они были надёжно скреплены скобами и тросами. Внизу под ним бесновалась Бадка. В весеннее время, когда вода в реке сильно поднималась из-за таяния снегов и она была серо-чёрного цвета, её уважительно называли Баддон. А сейчас, летом, Бадка обмелела, но не потеряла своей стремительности. Смотреть вниз с моста на эти пенистые и стремительные потоки воды было даже страшно. Но я только одним глазком глянул вниз и сразу же отпрянул от края моста. Бочкарев предостерегающе предупредил:
– Никогда не лезь к краю. Тут можно и поскользнуться. А там внизу спасенья уже не будет.
Прошли этот опасный Первый мост. До Второго моста путь был немного короче. Вокруг были те же голые скалы, на которых изредка встречались кусты барбариса и каких-то лиственных деревьев, да Бадка шумела где-то рядом. Её воды уже были видны с дороги. Вокруг стояла водяная пыль. Стало намного прохладнее. Несмотря на то, что мы двигались быстро и наши тела были разгорячены от ходьбы, холод добирался до тела.