Дети Зари. Книга третья. Песнь жар-птицы - стр. 10

– Добрый вечер, господин Кларк! – Вик церемонно поклонился, при этом весело блеснув глазами.

Между ним и дворецким, а также между Климом и дворецким сложились весьма нестандартные отношения. Старый слуга был единственным человеком в княжеской усадьбе, которого ребята звали господином. При этом Кларк звал их просто по именам, что с его стороны было высшим проявлением фамильярности… и сердечности: видимо, друзья его любимчика Тоби занимали особенную строку в «табели о рангах».

– Клим тоже приехал, – бойко доложил Вик. – Я отнесу вещи наверх?

– Комната в вашем распоряжении, – милостиво кивнул дворецкий.

Гостя у Кауницев, ребята предпочитали селиться в одной комнате, хотя вполне могли претендовать на личные апартаменты, особенно теперь, когда стали считаться родственниками хозяев: сначала Аглая вышла замуж за Рауля, затем Ева – за Тобиаса. Однако они виделись куда реже, чем обоим хотелось: Клим учился на архитектора всё там же, в Калининграде, а на каникулах работал на стройках, причём всегда выбирал, где подальше и посложнее. И для первого, и для второго имелась одна причина, о которой юный Галицкий говорить не любил, а его друзья участливо молчали.

И вдруг с этой самой причиной Виктор столкнулся нос к носу по пути на второй этаж. Она спускалась по лестнице, грациозно приподняв край длинного шёлкового платья, мягко облегающего великолепную фигуру.

– Виктор! – промурлыкал бархатный голосок, произнося его имя по-французски, с ударением на последний слог. – Какая приятная неожиданность!

– Взаимно… – это было единственное, что Вик смог из себя выдавить. Он внезапно почувствовал себя абсолютно не соответствующим месту и времени: толстый зелёный ковёр на мраморных ступенях, кругом благородное дерево, позолота, бронза и хрусталь – и он в пыльных джинсах и пропотевшей футболке, да ещё с поклажей на плечах, делавшей его похожим на двугорбого верблюда.

Прекрасная молодая дама в алом платье, с блестящими чёрными локонами, украшенными красной розой, наоборот, идеально вписывалась в дворцовый интерьер. Она глядела на парня сверху вниз, явно наслаждаясь его растерянностью… и восхищением.

«Клим наверняка тоже не знает, что она тут!» – вздрогнув, подумал Вик.

Мысль о друге вмиг вернула ему присутствие духа и нужное выражение лица. Он подчёркнуто галантно поклонился, отчего лямки рюкзака больно врезались в плечо, и проговорил с той же шутливой интонацией, с какой дразнил Надин прежде, когда они были детьми:

– Вижу, дорогая кузина, ты уже переоделась к вечерней трапезе. Разве ужин не в восемь, как здесь заведено испокон веков?

– У меня встреча кое с кем из гостей Рауля в большом зале: там как раз заканчивается концерт. Ты же видел, сколько народа собралось! (Этого Вик не видел, поскольку подъехал к особняку с заднего, а не с парадного входа.) А насчёт ужина ты совершенно прав: ровно в восемь, как обычно. Так что ты вполне успеешь привести себя в приличный вид! – и Надин обворожительно улыбнулась.

– Всенепременно!

– Тогда увидимся за ужином. А теперь извини, кузен, меня ждут!

– Не смею задерживать.

Они уже разминулись на лестнице, когда Надин осведомилась, изящно обернувшись в три четверти:

– Ты один приехал или с родителями?

– С Климом.

Улыбка медленно сползла с красивого лица французской кузины.