Дети вечного марта - стр. 16
В этот момент со стороны дороги послышался стук копыт. Саня увидел, как приподнялась со своего места Цыпа. Скрипнула повозка, это дернулся Шак. Издалека закричали, приказали, стоять.
– И так стоим, – отозвался Апостол.
– Где начальник караула?
– Я здесь?
– Арлекинов проверили?
За сим последовала пауза. Не начальник, а полено! Нет, чтобы без запинки отрапортовать – замялся, а прибывший ту заминку уловил и скомандовал:
– Выворачивай манатки на досмотр.
Этого, пожалуй, не улестить. Тут другой интерес. Саня заметил, как Цыпа вытащила что-то из-под ног. Шак тоже. В щель, к которой кот припал одним глазом, предмет не поместился. Видно только, что узкий и длинный. Ножны предположил Саня и похолодел.
Кровь в ушах шумела так, что ничего другого некоторое время он вообще не слышал. А когда тупая пелена прорвалась, чуть не оглох от щебета и цвирканья. Похоже, над пограничным кордоном зависла целая туча птиц. Откуда их принесло? Только что ни одной не было.
Окруживших повозку людей сие явление тоже весьма и весьма заинтересовало. Они перестали хвататься за сундуки и мешки. В общем, отвлеклись. А отвлекшись, к изначальным своим намерениям уже не вернулись, потому что из тучи на них пролился дождь.
Когда зашлепали отдельные капли, Цыпа раскрыла зонт. За ней – Шак. Капель очень скоро слилась в единый, дробный гул. К нему присоединились человеческие голоса, оравшие все одно неистовое: «А-а-а!» Заржали лошади стражников. Одна, так просто заорала. Потом – мяк! И только дробь подков по дороге. Из общего хора исчез один человеческий голос. Упал, значит, болезный с коня – или убился, или дух перехватило.
А дальше: Апостол тихонько чмокнул, лошади тронулись, повозка затрясла боками; Саню, само собой, приложило затылком. Телеги двинулись и уже через пять минут были на той стороне границы. Здесь стражник, даже не высунувшись из-под навеса, проорал:
– Езжайте, езжайте. – Должно увидел стаю галок и сообразил: дождь из едкого дерьма вот-вот прольется и на его голову.
Собственно княжествами западные регионы назывались только по традиции. В большинстве из них правили выборные советы. (Рюх, в котором Саня учился грамоте, попутно метя пол, готовя обед и вытряхивая перхоть из учительского сюртука, являлся исключением.) Когда-то давным давно разрозненные поселения объединились в автономию. Тут царили свои нравы. Даже на изданный новым герцогом Всеобщий Закон, тут смотрели сквозь пальцы.
Другое дело – восток. Там располагались ленные владения, обширные пустые, заросшие диким лесом пространства и домен самого герцога.
Еще дальше на восход солнца лежал воинственный Аллор. Кроме того, существовала, не к ночи будь помянута, Граница. Да не межевая борозда с полосатым колышком, а предел, запирающий обитаемый мир с севера. Границей на ночь пугали непослушных ребятишек во всех без исключения землях, потому что никто не знал, что она такое на самом деле. Она просто была.
Прожив почти всю сознательную жизнь в глухом углу, на дальней западной окраине, кот от нее пока не сильно удалялся. Порядки в примыкающих к Камишеру землях были и понятны и терпимы. Юг опротивел раз и навсегда. На востоке побывать хотелось, но в одиночку туда не добраться, а в артель к себе бродячего кота до сих пор не шибко кто и звал.