Дети вечного марта - стр. 11
– А давай, только зиму у моря проведем и сразу назад, – не отставала Фасолька.
– Уймись, пока я тебя не прибил, – развернулся к девушке Шак. – Забыла, как мы тебя из сераля вытаскивали? Спасибо Ципе, без нее бы вообще не нашли. Обратно захотела? Думаю, Зомар-бей тебя по сей день ждет, в окошко смотрит: где моя ненаглядная горошинка, где моя любимая фасолинка…
– Все! Молчу! Только не поминай эту зверюгу.
– Представь, котейка: мы только границу перешли, а на нас уже налет. Отряд, человек пятнадцать, все вооружены. Какое там, обороняться. Стоим ждем, что будет. Они нам мирно предложили остановиться, осмотрели, ощупали. Нас собакой и Цыпу не тронули, а Фасольку, без объяснений – в мешок. Расскажи котику, девочка, что он там с тобой делал?
– Не надо, Шак! Я же просила.
– Нет уж, давай, рассказывай.
– Что, что… что и остальные. Только непрерывно всю неделю, пока меня Цыпа не нашла. Поест, поспит и опять – снова да ладом. Думала, сдохну.
– Силен мужик! – без всякого, впрочем, восторга оценил бея Саня.
– Да он сам чуть не окочурился, – презрительно выпятила губку Фасолька. – До того дошло: его двое слуг на меня укладывали, ну и там еще… помогали.
– Да называй ты вещи своими именами, – расхохотался Собака.
– Отстань. И знаешь для чего? – повернулась девушка к коту.
– Вроде понятно… Постой, неужели он приплода добивался?
– Угу. Такую картину обрисовал, не будь я связана, глаза бы ему выцарапала, и все выступающие части оторвала, начиная с головы. Говорит: ты мне горошин народишь, а я их в гаремы стану продавать. Озолочусь. Дриады и так большая редкость, а на Юге их вообще не сыскать.
– Он, что, дурак? – Сане не верилось, что такие тупые еще где-то водятся.
– Именно. Зато богатый и разведка у него самая мощная на побережье. Он за три дня до нашего приезда знал: сколько нас и когда будем на границе.
– Все! Поболтали, пора собираться, – оборвал Фасольку Шак. – Котяра, помоги собаке запрягать. Умеешь?
– Умею, – откликнулся Саня.
Обращение его покоробило. Котяра, разумеется, кто спорит. Но как-то оно… или проведя несколько лет исключительно среди людей, он попросту отвык? Сказать? А зачем? Может, и идти-то с ними до первого перекрестка. Если…
Кольнуло подозрение. Вполне может статься, довезут его до ближайшего пограничного кордона и там продадут. Кота-нарушителя ищите? А – получите. Деньги вперед.
– Что застрял? – прикрикнул на него от двери Шак.
– Думаю.
– Сказать о чем? – ядовито поинтересовался собака. – Не сдадим ли мы тебя по сходной цене на первом посту? Верно?
– Есть такая мысль.
– Не сдадим. И либо ты нам веришь, либо уматываешь сейчас же. Нам с тобой валандаться некогда.
Шак вышел из сарая, собака дожидался у двери. Девчонки начали выбираться из кучи сена, в котором уже просидели лунку.
А на него, между прочим, никто не давил. Хотели бы они его продать, уговаривали бы, поди, да золотые горы на шелковых коврах сулили. И как только Саня про себя этот факт отметил, так сразу и решился:
– Я – с вами.
– Пошли запрягать.
Ни восторга, ни недовольства – один голый факт.
Лошади у арлекинов были справные. Не лошади – картинки. Апостол каждую огладил, охлопал и только после этого передал Эдварду. Одна телега шла под круглым тентом. С другой навес сняли.
– Он раскрашен для представлений. Убрали, чтобы не выгорал, – тихо пояснила Цыпа.