Дети вечного марта - стр. 10

– Он действительно не знает, кто его настоящие родители.

– Ну, а имя-то, откуда взялось?

– Ко мне записка прилагалась, – поторопился разъяснить Саня. – Прочитали, много позже, когда проезжий грамотей в деревне случился.

– А батистовые пеленки и золотой медальон в той корзине не находили? – издевательски спросил собака?

– Я уже большой был. В штанах и куртке…

– И так вот, просто, люди кота усыновили? – в свою очередь усомнился Шак.

– Я из Камишера.

– А-а. Тогда, понятно. Слышал, что в твоем Камишере творится?

– Да. Я туда как раз шел, своих хотел проведать.

– Стоп! – Вскинул руку Эд. – С этого места поподробнее.

– Что?

– Прошение на визу подавал?

– На подорожную?

– На нее, на нее.

– Подавал.

– Заплатил?

– Те деньги сначала надо было заработать.

– Что указал в прошении?

– Иду, мол, навестить родной дом.

– Доложился по всем правилам? Котом себя отрекомендовал или человеком?

– Человеком, – потупился Саня.

– Странно…

– Что странно? – насторожился Шак.

– Да это я – так. Размышляю. Парень, похоже, не врет. Другое дело, почему ему сразу не сказали, что граница с Камишером закрыта.

– Как закрыта?! – вскинулся кот.

– Накрепко. Оттуда можно, а туда – ни-ни. Мы дошли до кордонов и повернули. Стража на наши подорожные даже смотреть не стала. Говорят, там вообще живых нет. Да погоди, ты, – остановил он, заволновавшегося парня. – Еще говорят, туда для наведения порядка прибыл отряд герцогских егерей. А еще говорят, там объявилось особо поганое чудище. Ловят всем княжеством, а чтобы тварь не сбежала, границы закрыли. Короче: никто ничего толком не знает.

– Думаю, заплати парень, дали бы ему бумагу и отправили на границу, а там завернули, мол, новое приказание случилось ровно за три минуты до его прибытия. Сразу денег не нашлось – позволили заработать и напустили на него девку. Осталось поймать нарушителя, деньги отобрать, а заодно хозяйство отрезать, чтобы другой раз не баловал.

Шак рассуждал будто о покупке сена, но от его спокойствия только больше пробирало.

– Стоило ли городить такой огород из-за его медяков? – заупрямился Эд. – Сколько они за визу просили?

– Марку.

– Не сходится.

– Угум. – Согласился Шак. – Сидим тут с тобой, из головы выдумываем. Между тем, все просто: деньги сами по себе, девка – сама по себе. Будем считать, нарвался котяра.

– Наверное, ты прав, – нехотя согласился Эд. – Но в последнее время столько непоняток. Возня какая-то…

– Ладно. Проехали. Давай думать, как из этого поганого княжества выбираться.

– И – в какую сторону, – подала голос Фасолька.

– Ой, только не начинай свою песню с начала! – одернул ее Апостол. – На юг мы точно не поедем. Для начала направимся в Венс.

– Там в город не пускают. Опять по сараям ютиться? Скоро зима…

– Отстань. Во-первых, зима еще не скоро. Во-вторых, я тебе шубу купил – не завянешь.

Саня молчком озирал компанию. Шак сидел ссутулившись. Кулаки покоились на столе. Собака скользил вдоль стены. Легко так, бесшумно, будто не кованные сапоги на ногах, а мягкие ичиги. Мастер! Девчонки приуныли. Видимо, и второй тоже хотелось на юг.

Чего не скажешь о Сане. Он там целый год прожил. Летом жара, не продохнуть. Зимой сыро. Весной и осенью вообще – труба. В эти два нелегких сезона ему и на севере-то не очень. Кошачья натура своего требует. Каждая девушка красавицей кажется. А в южных княжествах женщине без провожатого шагу ступить не дают. Там они на особом положении. Женщина – жемчужина в оправе из аметистов, женщина – свет очей ее господина. Ее глаза миндаль, ее щеки – персик… Вай! Красиво звонят. А на деле: эти персики по тридцать штук взаперти сидят и на одного мужика за ткацкими станками горбатятся. Любая бродяжка – будь она, хоть старя, хоть страшная – все равно мигом окажется чьей-то женой. Там в марте коту впору удавиться. Если девчонки Шака уломают, и он повернет на юг, идти с ними Сане ровно до ближайшей границы. За ней распрощается. Но стоит ли говорить об этом сейчас? Не стоит, наверное.