Дети вечного марта. Книга 2 - стр. 38
На что Сун, не моргнув глазом, пустился в такие сложные и подробные объяснения, что вскоре не оставил у трактирщика ни тени сомнения в своей причастности к уважаемому птицеловческому бизнесу.
Трактирщик отлепился от стойки, подошёл к ним и уселся на соседней лавке, точно как в начале разговора.
– Дутыш в цене? О! А мохнатый камышник? А! Говорил я Приставке. На прошлой неделе заезжали купцы из Ларха. Не поверишь, по три марки за пару камышников гнули. А Приставка, дурак-то, кричит: бери, озолотимся. Я говорю, за такие деньги пять пар серышей взять можно. Он упёрся и денежки выложил. А не подскажешь мне, – трактирщик оказался на редкость осведомлён в птичьих делах, – отчего мода на камышников прошла?
– Плохо дрессируются. Красивые они, спору нет. Только как почтовиков их использовать нельзя, улетают.
– Да. Вот! Говорил я ему. Камышник – птица вольная. Стой…
– Да мы, вроде, никуда не уходим, – засмеялся Игорь.
На что трактирщик даже бровью не повёл. Моложавый рябоватый кучер уважаемого птицелова интересовал его не больше солонки на столе.
– Ты ещё что-то хочешь узнать о птицах? – вежливо склонил голову Сун, не спуская с лица торговой улыбки.
– Так вы может… это… привезли чего? Если пернатого зверя или смычковую змейку, я куплю. У нас без обману. А к другим лучше не ходи. Здесь в Меце нынче всякого сброда понаехало, только и смотри, чтобы не ограбили.
– Сожалею, любезный. Мы сами хотим купить.
– Заказ у нас, – влез отставленный от разговора Игорь, на что Сун гневно зыркнул в его сторону.
Начальник дворцовой стражи с некоторой даже оторопью отметил, как прикидывавшийся всю дорогу недотёпой бывший раб быстро включился в игру. Трактирщик же, услышав про заказ, весь подобрался. В глазках зажглось коммерческое ожидание.
– Что же вы такое ищите, что аж в наши края заехали? Халцедонника? Угревана?
– Мы ищем особенную птицу. А лучше пару. Но если не найдём пары и одну возьмём, – в голосе Суна появились интригующие нотки.
– Скажи, какие нужны? Если у меня нет, я тебе протекцию составлю. У моего свояка голубятня на весь Мец…
– Это который мохнача за три марки взял? – презрительно выпятил губу Игорь.
Рожа трактирщика налилась кровью. А Сун взял ложку и пристукнул ею по столешнице. На языке торговой гильдии это означало высшую степень недовольства купца своим подчинённым. Игорь замолк и даже скукожился на своём краю лавки, на противоположной ёрзал от нетерпения хозяин трактира.
– Видишь ли, любезный, – понизил голос Сун, – мы получили приватный заказ от очень богатой дамы. Оч-ч-чнь богатой… да… так вот, дама особо предупредила нас избегать огласки. Ты понимаешь?
– О! – рожа трактирщика расплылась вдвое.
Тут пахло не просто деньгами, а большими деньгами. Но стоило Суну произнести слово «горностай», из трактирщика будто выпустили воздух. Он вдруг заметил невидимые крошки на лавке, замёл их ладошкой, схватился за тряпку, бормоча себе под нос: «Ага, ага, как же, знаю, слышал…».
– Я тебе говорил, ни хрена мы тут не найдём! – выкрикнул Игорь, вскинув пальцы в неприличном жесте.
В отместку за пренебрежение он теперь делал вид, что трактирщика в упор не видит. Тот насупился, перестал собирать соринки и тоже крикнул:
– Иди, купи своих горностаев! Вот прям от меня к медведю и топай!
– Не свисти! Лучше скажи, у кого «горностаи «могут остаться, – не унимался рябой возница. – Мне верный человек говорил, что Мец своим голубям шеи свернул, и пирог из них испёк.