Дети Дюны - стр. 46
– Тонкости люди чаще всего постигают только с возрастом, – сказал Лето. – Но чему обучаемся мы с помощью возраста тех, кто является нам в образах памяти?
– Вселенная, которую мы наблюдаем, это не застывшая в своем физическом облике Вселенная, – отозвалась Ганима. – Мы не должны воспринимать бабушку как бабушку вообще.
– Это было бы опасно, – согласился брат. – Но мой вопр…
– Есть и еще кое-что, кроме восприятия тонкостей, – продолжала Ганима. – В нашем сознании должно остаться место, где мы должны хранить то, что не можем предвидеть. Вот почему мать так много сказала мне о Джессике. В последние минуты, когда мы были в полном контакте, она очень многое мне сказала.
Ганима тяжело вздохнула.
– Мы знаем, что она наша бабушка, – заговорил Лето. – Вчера ты провела с ней несколько часов. Именно поэтому…
– Если мы допустим это, наше знание будет определять наше к ней отношение, – сказала Ганима. – Именно об этом предупредила меня мама. Один раз она процитировала бабушку и… – Ганима прикоснулась к руке Лето, – и я, словно эхо, услышала где-то на заднем плане голос бабушки.
– Предупредила тебя, – промолвил Лето. – Неужели в этом мире не на что положиться?
– Самые смертельные ошибки проистекают из устаревших допущений, – сказала Ганима. – Вот что не уставала повторять мама.
– Но это же Бене Гессерит чистой воды.
– Если… Если Джессика снова вернулась в Общину Сестер…
– …то для нас в этом заключается главная опасность, – закончил Лето мысль сестры. – В нас течет кровь Квисатц Хадераха – мужской ипостаси Бене Гессерит.
– Они не оставят своих поисков, – сказала Ганима, – но они могут оставить нас. Они нас покинут, и инструментом послужит бабушка.
– Но это совсем другой путь, – возразил Лето.
– Да, они могут соединить нас, как супругов, но они не могут не знать, что такое спаривание приведет к рецессивным осложнениям.
– Эту возможность они даже не должны обсуждать.
– Особенно с бабушкой. Мне очень не нравится такой выход.
– Мне тоже.
– Однако не впервые королевскую родословную пытаются подправить…
– На меня такое решение действует отталкивающе, – содрогнувшись, произнес Лето.
Уловив это движение, она замолчала.
– Сила, – произнес он.
Брат и сестра были настолько сильно охвачены одними и теми же мыслями и чувствами, что Ганима тотчас поняла, о чем думал Лето.
– Сила Квисатц Хадераха потерпит фиаско, – согласилась с братом девочка.
– Если ее использовать таким образом, – сказал он.
В этот момент за спинами детей взошло солнце – день вступил в свои права, дохнув на Лето и Ганиму зноем. Растения под скалами обрели цвет. Серо-зеленые остроконечные листья отбрасывали длинные тени в лучах взошедшего солнца. Косой серебристый свет окрасил оазис у подножия утеса зеленью, перемежающейся золотистыми и пурпурными тенями.
Лето встал и потянулся.
– Итак, Золотой Путь. – Ганима обращалась в равной степени к себе и к брату, зная, как преломилось последнее видение отца в сознании Лето.
За увлажняющими занавесями послышался шорох и голоса.
Лето перешел на древний язык, который служил брату и сестре для тайного общения.
– Л’ии ховр самис см’кви овр самит сут.
Именно таким было решение, которое они приняли с полным сознанием того, что совершают. В дословном переводе это означало: Мы пойдем вместе по смертному пути, хотя только один, вероятно, сможет вернуться, чтобы рассказать о нем.