Детектив Фокс. Дело о пропавшем племяннике. Дело о забытой перчатке - стр. 13

– Не трогайте, – прошептала я пересохшими губами.

– Что?! Да не собираюсь я вас трогать! – возмущенно проговорил он.

Я посмотрела в его сердитое лицо.

– Тогда почему вы меня преследуете?

– Я? – он отошел на шаг и мне стало легче дышать.

– Да. Зачем вы вышли за мной? – усилием воли я расправила плечи.

Он протянул мне альбом Кастора.

– Вы забыли это, когда убегали от меня, как умалишенная.

Мне не было стыдно, лучше быть умалишенной, чем…

– Не благодарите, – проговорил он, тронув свою шляпу рукой, прощаясь.

Он ушел, а я облегченно выдохнула, понимая, что теперь придется ждать следующий парокар. Уж лучше бы я купила эту дурацкую газету. Каких-то четыре мелкие монеты.

Найти реквизитора-костюмера в театре можно где угодно, только не в реквизиторской. Возможно, это особенность нашего театра, а в других все вовсе наоборот, но факт оставался фактом: мистера Генри Куберта нигде не было. Точнее, он был. Но администратор на входе мне сказал, что реквизитор в данный момент еще и костюмер и поэтому должен быть в костюмерной или в гримерках, готовит актрис к вечернему спектаклю. В костюмерной было пусто. Из одной гримерки меня послали в другую, из другой – в третью, из третьей – к помощнику режиссера, а помощник режиссера – в реквизиторскую. В реквизиторской же было пусто.

Я остановилась в коридоре, подумала пару минут, теребя в кармане полурассыпавшийся кусочек сахара и вдруг поняла, что бегать не нужно, нужно просто встать там, где он обязательно покажется. Поэтому я спокойно вернулась в костюмерную и, сняв промокшее пальто, повесила его на одну из вешалок. Шляпа нашла свое место рядом, на крючке, альбом лег на старое пианино, а мне выдалась возможность рассмотреть костюмы вблизи. Те, что были надеты на манекены и радовали взгляд отглаженными лентами, кружевами и пелеринами, вероятно, предназначались для сегодняшнего спектакля. Это не могло не радовать, так как укрепило меня в надежде на возвращение мистера Куберта. Это и еще набор мужской одежды, сваленный в углу на стул, скорее всего, ожидающий, когда его почистят и разложат по местам. Особенно мне запомнился лежащий на всей этой куче сверху длинный вязаный красный шарф.

В комнате пахло нафталином и пылью. Да, это была пыль костюмов, в которых игрались великие «Дни» Андре Шарро или «Годарские сезоны» Мелиссы Клемет, но все равно это была пыль. И мой нос ее безошибочно определил. На первом чихе я еще надеялась на то, что просто замерзла в мокрой одежде. На втором – в душу закралось подозрение, а на третьем – я уже решительно открывала маленькое окошко под потолком, забравшись на один из присутствующих здесь колченогих стульев. История костюмов, украшений и шляпок мне стала абсолютно неинтересна, поскольку я безостановочно чихала, стоило мне спуститься с треклятого шатающегося стула.

Зависнув у окна, выходящего на мостовую той самой Театральной площади, я смотрела как дождевые капли отскакивают от камней, рассыпаясь на мелкие брызги и слушала шумевший за окном город, состоявший из приглушенных звуков звонящих колоколов соседнего храма, хлопанья театральных и домовых дверей, стука каблуков и редкого цокота копыт. Заодно стало понятно, почему ни один парокар не ходил через площадь. Здесь не ездили. Здесь чинно прохаживались: стуча каблучками и оставляя длинный шлейф дорогого парфюма.