Десятый остров. Как я нашла себя, радость жизни и неожиданную любовь - стр. 8

У моего папы на любой чих находилось свое присловье. Я знаю, какое из них он вытащил бы в этом случае: «Все на свете существует и в дешевом варианте». То есть не давай себя обдурить подделкой.

Так что же, стоило так тревожиться из-за возможной потери работы? Было ли это вопросом жизни и смерти? Нет. Я была репортером региональной газеты среднего пошиба. Официанткой, разнося коктейли, я зарабатывала больше и при необходимости могла бы заняться этим снова. Но это было нечто большее, чем бумажный порез от начальства: я потерпела провал в двух единственных вещах, в которых считала себя мастером, – в литературной работе и сохранении необоснованного оптимизма.

Если твои родители жертвовали и старались, но мир на каждом шагу расплющивал их в лепешку, и умерли они молодыми, тебе вроде как полагается каким-то образом сделать все это осмысленным, сделать так, чтобы их жизнь что-то значила.

А я валялась на диване с немытой головой, страшась следующего дня. Моей фантазии о себе необыкновенной досталась серьезная трепка.

Я старалась собрать себя по кускам, прибегая ко всем известным детским гамбитам по очереди. Я это преодолею. Нет, ну а что, ведь эти люди мне не начальство. Ладно-ладно, пусть технически это так. Но я стану разговаривать с ними, только если они со мной заговорят, точно угрюмый подросток. Сосредоточусь вот на сочинении рассказов, которые вряд ли привлекут еще чье-нибудь внимание, зато привлекают меня. (Это я не к тому, что рекомендую уход в себя и надутые губы как общую карьерную стратегию.)

Я ходила в начальную школу в те времена, когда в Калифорнии было модно экспериментальное образование. Мы слушали аудиозаписи книг и вырезали по мылу, а наша учительница Пэм приносила в класс гитару и разучивала с нами песни, на которые можно было опереться в моменты, как она выражалась, эмоционального дистресса. В память о Пэм я врубила на полную громкость ее коронный номер, старую песню Саймона и Гарфанкела: «Я – скала. Я – остров… а острова не плачут».

Потом я поднялась с дивана, вымыла голову, поехала в молочный округ Калифорнии, где познакомилась с Морайшем, и начала мечтать о том, чтобы побывать на острове, а не быть им.

Если растешь в Калифорнии, то рано узнаешь, что жизнь среди великой красоты сопряжена с великим риском. Наши залитые солнцем горы, плодородные долины и сверкающие прибрежные города уязвимы для пожаров, наводнений и землетрясений. Попробуйте найти хоть одного калифорнийца, которому не приходилось бы спасаться бегством. Вулканические Азоры тоже не понаслышке знакомы с природными катастрофами. Узы, связывающие острова и Соединенные Штаты, сотворены лавой.

16 сентября 1957 года у побережья Фаяла произошла серия незначительных подземных толчков. Никто не обратил на это внимания. 27 сентября дежурный на вахте одной из вижиаш – точек наблюдения за китами – увидел водовороты в воде и подал сигнал о том, что замечена стая китов.

Это были не киты.

Вода словно вскипела. Смотрители маяка и моряки в порту у мыса Капелиньюш пустились бежать. Примерно в полумиле от берега в океане забил гигантский белый фонтан. Три дня спустя он выглядел как облако-гриб от атомного взрыва. Пар и черный пепел взлетали на 1000 метров в воздух. Целый месяц слышались гулкие взрывы, к небу поднимались устрашающие тучи пара и грязи.