Десятое декабря (сборник) - стр. 19
После ланча появилась другая девушка.
Примерно такая же, обычная. Темные волосы. Среднее сложение. Как и в Хизер при первом появлении, в ней тоже не было ничего особенного.
– Это Рейчел, – сказал Абнести по громкой связи. – Это Джефф.
– Привет, Рейчел, – сказал я.
– Привет, Джефф, – сказала она.
– Лактаж? – сказал Абнести.
Мы подтвердили. В том, что я почувствовал, было что-то очень знакомое. Рейчел вдруг превратилась в суперкрасавицу. Абнести запросил разрешения взбодрить наши языковые центры с помощью Вербалиста>ТМ. Мы подтвердили. И вскоре мы и с ней трахались как кролики. Вскоре мы тоже говорили касательно нашей любви, как маньяки, умеющие ясно излагать свои мысли. И опять определенные ощущения возникали в ответ на одновременно появляющуюся отчаянную жажду этих ощущений. Вскоре воспоминание об идеальном вкусе рта Хизер было стерто текущим вкусом рта Рейчел, гораздо более похожим на вкус, которого я жаждал теперь. Мною овладели беспрецедентные эмоции, хотя эти беспрецедентные эмоции были (в глубине сознания я это осознавал) точно теми же эмоциями, что я чувствовал прежде по отношению к этому кажущемуся теперь недостойным сосуду по имени Хизер. Рейчел была – и я серьезно – тем, что надо, ее жадные рот/руки/лоно – все они были тем, что надо.
Я так любил Рейчел.
Затем появились те же географические воспоминания (смотри выше): те же заросли сосен в долине, тот же дом, похожий на шале, воспоминания, сопровождаемые тем же томлением-по-месту, переходящим в томление (на сей раз) по Рейчел. Продолжая демонстрировать уровень сексуального усердия, который вызывал то, что я бы описал как постепенно затягивающаяся на груди сладостная резиновая лента, одновременно соединявшая нас и побуждавшая двигаться дальше, мы страстно (точно, поэтически) шептали о том, как давно, кажется, мы знаем друг друга, т. е. вечность.
И опять общее число раз наших занятий любовью составило три.
Потом, как и прежде, эмоции начали ослабевать. Наш разговор стал менее возвышенным. Число слов уменьшилось, предложения стали короче. Но я по-прежнему любил ее. Любил Рейчел. Все в ней казалось идеальным: родинка на щеке, черные волосы, легкое подрагивание изредка ягодицами, которым она словно говорила: мммм-ммм, это было высший класс?
– Лактаж? – сказал Абнести. – Мы собираемся попытаться вернуть вас к исходной отметке.
– Подтверждаю, – сказала она.
– Погоди-ка, – сказал я.
– Джефф, – раздраженно сказал Абнести, словно чтобы напомнить мне, что я здесь не по собственному выбору, а из-за совершенного мной преступления и сейчас отбываю срок.
– Подтверждаю, – сказал я.
И окинул Рейчел прощальным взглядом любви, зная (чего пока не знала она), что это последний взгляд любви, которым я смотрю на нее.
Вскоре она стала для меня всего лишь ничем, и я стал для нее всего лишь ничем. Она, как и Хизер, казалась смущенной, как бы: и что это было такое? Чего это меня понесло с таким мистером Посредственность?
Любил ли я ее? Или она меня?
Нет.
Когда ей настало время уходить, мы пожали друг другу руки. То место, где МобиПак>ТМ был хирургически имплантирован мне в поясницу, побаливало после всех опробованных позиций. К тому же я был абсолютно без сил. К тому же я был в печали. Почему в печали? Разве я не самец? Разве я не оттрахал двух разных девиц шесть раз за день?