Держава том 2 - стр. 62

От гвардии ангажировали 65 офицеров.

– Господа, – собрал в портретном зале подпоручиков Ряснянский. – Вы весьма понравились своим поведением моей знакомой гофмейстерине… Кроме младшего унтер-офицера Рубанова, – подкрутил усы полковник, глядя при этом на Буданова.

– Почему унтер-то, да ещё и младший? – возопил «разжалованный».

– Нарушая все приличия, опережая иногда даже великих князей, вы нагло кружились в танце то с княгиней Зинаидой Юсуповой, – вновь подкрутил усы, – то с самой Елизаветой Фёдоровной, старшей сестрой императрицы.

– Великая княгиня Эллочка, – выставив ногу вперёд, произнёс Рубанов, – сама посылала ко мне офицера, с просьбой пригласить её на танец, – с удовольствием глядел в выпученные полковничьи глаза, с трудом скрывая улыбку.

Не выдержав, закатился смехом. Его радостно поддержали подпоручики. Через секунду рассмеялся и полковник.

– Не-ет, … На Концертный бал вы, сударь, не пойдёте, – вытер он глаза платком. – Чего же больше не гогочете, мистер Рубанов? Я вместо вас пострадаю… Да шучу… Ни в жизнь не променяю знаменитую гренадёрку на шапочку ловчего.

– Сокольничего, – поправил начальство пришедший в себя Рубанов.

– Жаль, дочка великого князя Владимира, Елена, в прошлом году замуж вышла. Вот уж, кто танцевать любила, – мечтательно почесав безусую губу, произнёс Буданов.

– И вы приглашали её? – почтительно поинтересовался Зерендорф.

– Ты ещё слишком молод, чтобы это знать, господин подведомственный, – напустил туману подпоручик.

– Танцы, это хорошо! – подытожил Гороховодатсковский. – Особенно мне понравился придворный оркестр в костюмах трубачей царя Алексея Михайловича. Они так весело жарили мазурку, – привёл в ступор полковника.

– Кого жарили?.. Подпоручик, вы явно посещаете пристанционный буфет вместо ресторана «Донон», – пришёл он к выводу.

      _________________________________________

На отлогом склоне горы с редкими елями и соснами, возле трёх упряжек с санями, у небольшого костра расположилась живописная группа охотников.

Жареный заяц много антиресней живого, – рассуждал бородатый рабочий, из горлышка длинной, тёмного стекла бутылки громко прихлёбывая пиво и указывая пальцем на несколько заячьих тушек в санях. – А ежели подрумянить до хрустящей корочки, ску-у-с, чисто лимонад-фиалка, – вновь приложился к бутылке.

Василий Северьянов не слушал его, задумчиво разглядывая раскинувшиеся внизу старинные, одноэтажные улочки Златоуста, города российского булата.

Отсюда, с невысокой горы, хорошо был виден военный завод, где работала расположившаяся у костра дюжина охотников, и двухэтажный с мезонином, каменный дом горного начальника Златоустовского горного округа Анатолия Александровича Зеленцова.

Александр Шотман лениво подкладывал в нещадно чадивший костерок мёрзлые тонкие колючие веточки.

– А ведь, товарищи мои дорогие, власти вновь хотят крепостное право в России возродить…

Охотники непонимающе уставились на произнёсшего эти слова черноволосого молодого парня, года полтора назад устроившегося на завод вместе со своим рыжим, конопатым другом.

– То есть, как это крепостное право? – забыл об «антиресном» зайце бородатый рабочий.

– А вот так, товарищ Филимошкин, – бросив в костёр все ветки, тоже хлебнул из бутылки Шотман. – В новых расчётных книжках, оговаривающих условия найма на работу, ни слова не написано о правах, полученных рабочими после отмены крепостничества…