Держава том 2 - стр. 61
– Самого Лермонтова великий князь Михаил Павлович отправил под арест прямо с бала в Царском Селе, за неформенное шитьё на воротнике и обшлагах вицмундира. Лермонтова-а! – с завистью вздохнул Рубанов. – А я вот ничем таким не прославлен, – загрустил он.
– Как? А булаву нынче кто уронил? – захмыкал Драгомиров и его поддержал Троцкий. – То-то батюшку-царя развеселил… Эй, братец, – остановил пробегающего мимо лакея, – чем народ изволит заниматься?
– Так это, вашвысокопревосходительство. Танцы пока закончились и все гужом двинулись на концерт в Эрмитажный театр.
– Ну, коли так, принеси-ка нам ещё бутылочку… Да прям с подо льда бери.
– Глянул я, сплошной бомонд пришёл, а не нормальные генералы, как мы, – вздохнул Троцкий, ожидая лакея.
– Да-а, кого только на бал не приглашают. Фабрикантов с жёнами даже, – постучал булавой по столу Рубанов, завидя спешащего к ним лакея. – Ты где это, братец, запропал? Будто в девятивёрстный поход ходил, – развеселил Драгомирова.
Отсмеявшись и выпив шампанского, тот продолжил тему:
– Раньше появление так называемых, нестатусных лиц, вызывало огромное негодование высшего света. Помню, в 1884 году, на Большом балу появилась дочь парижского Ротшильда – Ефруссия… Высший свет был в шоке. Кусок рябчика в горло не лез, – хохотнул он, – хотя все знали о контактах Александра Третьего и российского министра финансов с Ротшильдом. Но для русской аристократии он оставался не более как «одесским купцом», – вновь загоготал генерал, стуча ладонями по столу.
«Уроженец Конотопа, хоть и генерал от инфантерии», – добродушно глянул на Михаила Ивановича Рубанов:
– Таинственная сила петербургских салонов, – отхлебнув из бокала, промолвил он. – Даже сам Александр Третий не мог осилить мнение света. Через четыре года после Ротшильда, лорд Черчилль лично просил императора выдать ему с супругой приглашение на бал, но, ярый апологет традиций Александр Третий распорядился допустить их лишь на хоры одной из зал, дабы те могли хотя бы посмотреть на шествие…
– Вот она, волшебная сила высшего света, – от души пригубил из бокала Троцкий. – Братец, – увидел он лакея, нёсшего ещё одну бутылку, – ты, видимо, был отчётливым унтером…
Друзья-генералы согласно покивали головами.
– … Чем там общество занимается? – докончил он мысль.
– Так это… Спектаклю в Павильонном зале глазеют…
– Ну, тогда ещё посидим, – обрадовался Рубанов. – Что же ты, господин унтер-лакей, бездействуешь? – подставил ему свой бокал.
– Как ужинать, это, гужом пойдут.., ты, мил-человек, нам просигналь, – велел служивому Драгомиров.
– Ваши сияси, – вскоре доложил тоже изрядно принявший на «унтерскую» грудь лакей. – Опосля спектакля, сплясав «Русского», гости строем направились ужинать… Столы накрыты в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа.
– Молодец! – похвалил героического лакея Драгомиров, поднимаясь из-за карточного стола. – Пора вливаться в сливки общества, – допил из бокала.
– Почему сливки, а не шампанское, – развеселил генералов Рубанов.
После ужина, когда вновь начались танцы, они тихо, по-английски, как учил лорд Черчилль, затерялись в многочисленных залах дворца, с азартом принявшись за карты.
Рубанову катастрофически не везло – проиграл даже булаву.
Через несколько дней давали так называемый Концертный бал.