Держава том 2 - стр. 59
– Так точно! – подытожил Буданов. – Разрешите вопрос.
– Разрешаю, – нахмурился полковник.
– А честь старшим по чину отдавать?
– Так я и думал, Анатолий Владимирович, что ты какую-нибудь заковыку подсунешь. Честь старшим всегда отдаётся.., – задумался полковник.
– Ну да. Боярам, воеводам… А вот ловчий – старше сокольничего?
– Так! Вольно, разойдись, – рассвирепел Ряснянский. – И если хоть на минуту после бала останетесь в этой одежде, гауптвахта вам обеспечена. А обо всех ваших ляпах на балу, я узнаю у одной знакомой гофмейстерины.
22 января в половине девятого вечера, к ярко освещённому Зимнему дворцу подъезжали сани и кареты с приглашёнными на бал.
Как и положено, великие князья проходили через Салтыковские ворота, стольники, посольские и думные дьяки, чередой тянулись через Иорданский вход, а бояре, воеводы, сокольничие и стрельцы с жёнами и без оных, имели привилегию войти через Командирские ворота.
«Януарий… Мороз лютует», – вышел из кареты на полозьях воевода Рубанов, бережно придерживая позолоченную булаву, и погрозил оной жандарму, куда-то направляющему кучера Ванятку.
Жандарм, вытянувшись, козырнул воеводе, раскумекав, что был бы ловчий, али стрелец какой, тады можно ба и поцапаться… А с воеводо-ой.., шалишь брат… Не иначе – енерал маскируется…
Максим Акимович, подав руку боярыне, помог ей выбраться из кареты.
Голову Ирины Аркадьевны украшал кокошник, а не горностаевая шапка, потому она быстро прошла в подъезд.
Привычно поднимаясь по застеленной ковром мраморной лестнице, оглядела себя в огромное зеркало, поправив жемчужное ожерелье на шее.
Серьёзные церемониймейстеры двигались в толпе приглашённых, важно держа в руках чёрные жезлы, и помогая заблудившимся пройти в свои залы.
Романовы, по-традиции, собрались в Малахитовом зале и ревниво оглядывали старинные одежды.
«Хотя царский наряд сшил театральный костюмер Императорских театров Каффи, а шапку изготовили в шляпной мастерской поставщиков Высочайшего двора братьев Брюно, – размышлял великий князь Александр Михайлович, – мой костюм сокольничего ничем не хуже, – оглядел в зеркале белый с золотом кафтан, с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовую шёлковую рубашку, голубые шаровары и жёлтые сафьяновые сапоги. – А государь для своего великолепного наряда недостаточно велик ростом», – язвительно улыбнулся он.
В половине десятого вечера гофмаршал, поклонившись Николаю, зашептал:
– Ваше величество, гости собрались в Романовской галерее.
– Благодарю! – ответил император и по-доброму улыбнулся. – Господа родственники, прошу строиться и готовиться к выходу.
Всё было расписано по минутам. Царь с великими князьями и их жёнами торжественно прошёл в Николаевский зал, и все приглашённые, шествуя попарно, в чём была заслуга церемониймейстеров с жезлами, «отдавали» русский поклон царской чете.
Воевода Рубанов при этом, с грохотом уронил на паркетный пол деревянную с позолотой булаву, чем привёл в восторг царя, царицу и присных.
Гофмаршал, мысленно перекрестившись, вцепился в свой жезл с венчавшим его двуглавым орлом на шаре из слоновой кости.
Гофмейстерина в ужасе схватилась за сердце, а Ирина Аркадьевна фыркнула, едва сдержав смех.
Николай, ухватившись за жезл царя Алексея Михайловича, и с трудом сохраняя значительный, как у церемониймейстера вид, поклонился в ответ.