Держава том 1 - стр. 44
Когда он уставал от нескончаемых дел, то отдыхал одним известным ему способом – садился в Московский поезд, и на нём же, даже не выходя из вагона, возвращался в Петербург.
И был в эту осень ещё один путешественник, в отличие от предыдущих, совсем незаметный – Владимир Ульянов, следовавший по этапу из петербургской тюрьмы в ссылку – сибирское село Шушенское.
Жизнь, между тем, шла своим чередом. Соскучившийся по военной службе Рубанов-старший, всей душой отдался воспитанию личного состава вверенной ему дивизии.
Случайно он прочёл запись старшего сына, в которой тот мечтал о карьере извозчика, лишь бы не учить латынь.
«Молодец, сынок. Но не в извозчики, а в кавалеристы может выйти. Главное начать. – Особенно отцу понравилось, так и веявшее Россией – про мать-перемать, в оглоблю, в копыто ети… – Этот гимназистик, глядишь, человеком станет», – активно применял полученные знания в полевых условиях, подготавливая кавалеристов к военному делу.
Служба, разумеется, совмещалась с балами, банкетами, раутами, зваными обедами и ужинами, концертами, балетами и театрами.
_______________________________________
«Завтра сочельник», – разбежался Аким и прокатился по накатанной гимназистами ледяной дорожке, в конце которой, выкатив живот в шинели, башней стоял городовой.
Расставив руки, он хотел поймать мальчишку, но тот ловко проскочил мимо него.
– Что делают, шалопаи! – погрозил пальцем Акиму. – А порядочные люди из-за них.., не договорил блюститель порядка, заржав жеребцом и радостно разглядывая взметнувшего ноги вверх и скользившего на заднице приказчика. – На извозчика что ль денег нема, на своём заде раскатывает, – на секунду замолчал, потрясённый своим чувством юмора, и огласил воздух громоподобным хохотом, временами вытирая ладонью выступившие на глазах слёзы.
Проходившая мимо молодая дама иронично покачала головой, оглянувшись на городового.
Аким, поправив за спиной ранец и подышав на ладони, прикидывал, как бы ему прокатиться в другую сторону, чтоб покрасоваться перед двумя гимназистками из Мариинки, идущими навстречу.
В это время городовой, напустив суровость на круглое, добродушное лицо, сделал стойку, молодцевато бросил руку к виску, и помчался к остановившимся у края тротуара саням, преданно глядя в глаза высаживающегося начальства. Огибая отряхивающегося приказчика, ступил на скользкую дорожку и заплясал гопак, взбрыкивая на одном месте ногами и балансируя для равновесия руками.
Как и давеча Акима, равновесие он тоже не поймал, и с утробным рыком, со всего маху, саданулся широким мужицким задом на то место, с которого поднялся приказчик.
Вылезший из саней начальник, надув щёки и выкатив глаза, с интересом наблюдал за пляской подчинённого, и махнул головой, прищурив левый глаз, в такт с соприкоснувшейся со льдом задницы.
Прежде он хотел отматюкать переломившегося пополам от смеха приказчика, но глянув на барахтавшегося городового, тоже зашёлся от хохота.
«Ну вот, не проскользнёшь», – со вздохом глянул Аким на прошедших мимо гимназисток и медленно побрёл за ними.
Девчонки, что-то весело обсуждая, зашли в булочную Филиппова, обдав Акима хлебным запахом из открывшейся двери.
Глянув сквозь морозное стекло на громадный крендель в два аршина величиной, в окружении связок с баранками, он тоже залетел в магазин, постучав у порога ногами и выглядывая двух подружек.