Деревенщина против мажора - стр. 21
Это хорошо, что она еще не проснулась. Иначе вскочила бы со стула и рванула, куда глаза глядят от острой близости мужчины. Повар вырубил газ на плите и уселся на стул совсем рядом. Слишком маленькое расстояние, она даже сквозь форменное платье чувствовала жар, которое впитало от плиты его тело.
— Н-нет, — голос дрогнул, а щеки снова начали краснеть.
Не придумала ничего лучше, кроме как сунуть в рот последний кусок оладушка. Большой такой кусок. На секунду стала похожа на жующего хомяка, именно в этот момент дверь на кухню открылась.
— Толик, налаживаешь тесный контакт с новенькой? — голос Кента звучал хрипло. — Она сейчас оладушком подавится. Что, поломойка, подфартило с личной жизнью?
— Кеша, — угрожающе прорычал над ухом повар. — Хоть ты номинально и мой босс, но будешь обижать девушку — получишь в репу. Новую работы, сам знаешь, я без труда найду.
— Защитничек, — фыркнул парень и, достав из холодильника бутылку ледяной воды, выпил сразу половину. — Да хоть перетрахайтесь тут все. Мне плевать.
Это был предел. Лида, сдерживая боль в горле, проглотила остатки блинчика. Гнев уже вскипел и переборол смущение. Да тебе на все плевать, гребанный ты Кеша. Даже на сестру свою плевать, не то, что на людей вокруг. На брата плевать, который рядом с тобой всю ночь дежурил, вытирая твое...
Сорвалась со стула быстрее, чем Толик успел удержать. Повар так и замер с вытянутой вперед рукой.
Лида же выхватила из рук Кеши бутылку и выплеснула остатки ледяной воды прямо в лицо напыщенного индюка. Ох, как она его сейчас ненавидела. Просто до закипающей крови, стиснутых зубов и удара по щеке со всей дури.
— Ты! Животное. Тупое, бухающее, равнодушное ко всему миру животное. Даже не человек. Нормальные люди, если ты не знаешь, могут общаться друг с другом, не желая завалить собеседника в койку. Только и думаешь, куда бы свою кроличью лапку пристроить, да не берет никто?
— С ума сошла, истеричка? — отплевался, наконец, Кент. — Увольнения хочешь?
— Уважения я хочу! Для всех работников. Без твоих сальных намеков, презрительной ухмылочки и рук, которые ты то распускаешь с женщинами, то хватаешь алкоголь и бухаешь, как свинья. Больше ни на что не способен! Только портишь жизнь своей семье, не в состоянии ни о ком позаботиться!
Перед глазами так и мелькала заплаканная Лиза с таблетками в руках, серьезный малыш Томми, сидящий посреди ночи рядом со спящим на полу братом. Борис Евгеньевич, который написал о своем сыне такое сообщение новому сотруднику, это ж как надо разочароваться в собственном ребенке.
Весь гнев, вся обида за семью вылилась сейчас на Кешу.
Девушка резко развернулась, хлестнув его кончиком косы по лицу и вышла с кухни. Внутри все еще кипело, хотелось пойти наверх и обнять Томми, который так обо всех заботиться и извиниться перед ним вместо Кеши.
Но пора было будить Лизу, а мальчику нужно еще поспать.
— Вот это характер, — улыбнулся вслед девушке Толик.
— Приударить решил?
Кент невозмутимо вытер лицо кухонным полотенцем. Устроить Лиде темную, конечно, хотелось, но не будет же он за ней гоняться по всему дому на радость обслуге. Эта девчонка его только что уделала, за что поплатится. Но месть — это блюдо, которое подают холодным.
— Приударить? Почему бы и нет. Укротить эту своенравную степную кобылку. Представь, какая она в постели? — подмигнул повар, на лице которого уже появилась предвкушающая ухмылка кота перед охотой.