День пиротехника - стр. 21

– Поэтому вы в «Заряну» по-прежнему заглядываете. От ностальгических воспоминаний.

– Заскакивал. Больше не собираюсь. Сейчас с ней связано другое воспоминание. Алексей, вам точно не надо в патруль? На улицах снег месить?

– До утра свободен.

– Жена, подруга, друзья?

– Друзья все на службе, мне, считай, повезло. Ни жены, ни любовницы. Родственники в Гомельской области. А к девяти топать в райуправление.

– Значит, так. Решено. Оставайтесь. Сына уложу, вместе посмотрим поздравления Президента и какой-нибудь концерт. У меня друзей-приятелей хватает, и бабы не проблема. Но, как вы догадываетесь, сегодня к ним не тянет.

– Вы не ответили на главный вопрос. Кто же из друзей-приятелей или просто конкурентов достаточно хорошо вас знает и одновременно имеет мотив спровадить на тот свет?

– Сразу не отвечу. Подумать надо.

– Не они? – Лёха вывел на экран смарта фотки парочки из «Приора».

– Гэбисты мне их показывали. Этого точно разок видел – в гаражах у кладбища, – палец Бекетова ткнулся в криминальную физиономию Томашевича, покойного водителя «Гелендвагена». – Второго, наверное, тоже, но не вспомню где…

– Ясно. Думайте, Евгений Михайлович. Надеюсь, прямо сейчас вам ничто не угрожает. Злодей затих. Если снова произойдёт на вас покушение, будет понятно – его рук и «Заряна». А вот кончатся праздники, я бы остерегался. Вплоть до того, что нанял охрану.

– А смысл? – видно было, что мысль о невидимом киллере Бекетова напрягла. – Ну, таскал бы я секьюрити. В магазине они полегли бы вместе с Софой. Тут защита одна – быстро вычислить, кому выгодно.

– Или я ошибаюсь, – самокритично добавил Лёха. – Никто на вас не охотится, а в магазине случился обычный политический теракт.

Укладываясь на гостевой диван во втором часу ночи, он подумал, где и с кем спит сегодня Инга? Но не спрашивать же у Бекетова…

На следующий вечер Лёхе не обломился вискарик перед телевизором. Зато дамы присутствовали и в самом романтичном численном раскладе – двое на двое. Вот только обе служили в инспекции по делам несовершеннолетних, старший и нестарший лейтенанты, привычные отбиваться от назойливого мужского внимания со стороны коллег. Даже Вася Трамвай, падкий до женского пола, не пытался скрасить ожидание флиртом.

Лёха в тысячный раз глянул время на смарте.

– Может, ну, его? Просто заявимся к нему домой, возьмём тёплого и потащим в подвал.

– Просто?.. Не получится, – разочаровала его Марина, высокая и накаченная девушка, словно лучшие годы отдала не любимому человеку, а какому-то тяжёлому спорту вроде метания молота. И лицо у неё было крепкое, румяное, такое бы снимать для социальной рекламы о счастливой жизни выпускников, направленных по распределению в колхоз.

– Я же предупреждала, он упрётся. Сначала заявит: «Я арестован? Задержан? Если нет, давайте мне повестку, завтра сам явлюсь в управление со своим адвокатом».

– Хорошо живут люди. В восемнадцать – и уже свой адвокат. У меня даже своего парикмахера нет, – позавидовал Вася.

– И у него нет. Просто выпендривается. Я его три года знаю, ещё по малолетке. Тип натуры такой – поэт-бунтарь. Против абортов, последней диктатуры Европы, обязательной военной службы и смертной казни.

– И я его помню. Ещё когда на практике была. Клеиться пробовал, прикинь!