День пиротехника - стр. 20
– Но вы зашли не ради виски, Алексей. Что-то узнали?
– Не много. Пока сопоставляю факты.
– Например?
Лёха стянул с тарелки тонкий до неприличия кусочек салями.
– Если рассматривать взрыв в «Заряне» вне связи с двумя другими, то всё указывает не на теракт, а на попытку убить лично вас, – сыщик кратко пересказал свою теорию, озвученную в гаражах полчаса назад. – Поэтому у меня возник вопрос. Кто-то знал, что вы, заработав серьёзные деньги, остались жить в недорогом районе, ходите в «пролетарский» гастроном шаговой доступности. И поставил капкан. Кто осведомлён о ваших привычках? И, если уж так, почему вы не съехали в свой дом в Боровляны, а не нравится в Боровлянах – в Дрозды, за библиотеку к Ваньковичам, наконец?
Бекетов налил обоим.
– Проще ответить на второй вопрос. Я здесь живу с советских времён. Сначала в сороковом доме, потом разменялся с доплатой на этот, прикупил у соседей смежную квартиру, когда они съезжали. Потом для тёщи тремя этажами ниже. И больше никуда не собираюсь. Коттедж – это дача и понты. Моё детство прошло с мальчишками на канале и на озере у «Трудовых резервов», сейчас спорткомплекс переименован в «Олимпийский».
Лёха кивнул.
– И в лесу у Кольцевой?
– Точно. Лесопарк за «Трудовыми», когда тебе десять-двенадцать, казался настоящей тайгой, джунглями, полными монстров и приключений. У моего сына в этом же возрасте – компьютер, планшет, смартфон. Мы играли в те же игры, только на улице и не в «Покемон Гоу».
– Наслышан. Старые опера говорят: тогда на улице стократ опаснее было. Нынешняя молодёжь драться не умеет и не любит.
– Мы умели, – смурное лицо Бекетова чуть посветлело от воспоминаний. – Это сейчас смотрят фильмы про метросексуалов. У нас другие котировались: «Кулак ярости», «Удар дракона», «Крутой Уокер». Даже самые хилые и больные лупили кулаками в стену, воображая себя каратистами. Ну, и рубились. Двор на двор, район на район. Потому и в лес к МКАДу было жутко ходить: вдруг там пацаны с другого района, и их больше.
– Но всё равно ходили?
– Само собой. Острые ощущения. Как сейчас говорят, адреналин. Но ничего. Пригодилось, когда в Афганистан отправили. Меня сразу после юрфака – командиром мотострелкового взвода. Был бы комнатным мальчиком, точно бы пропал.
– Твою ж… Афган, говорят, это серьёзно.
– Именно, – подтвердил Бекетов. – Потом, правда, взяли в военные дознаватели. Так что мы с вами, Алексей, чуть-чуть коллеги. Я, правда, дисквалифицировался. Сейчас больше по экономике. Да вы пейте, не стесняйтесь. Скажу Ильиничне вам в зале постелить, чтоб не пришлось на районе рассекать в шинели и подшофе.
– Да уж, – кивнул Лёха. Засветиться в милицейской форме пьяным на «Востоке-1» после всего случившегося – только добавить себе неприятностей. Бекетов его и вправду выручает.
– Кстати, о питье, – продолжил воспоминания старожил микрорайона. – Стакан томатного сока в гастрономе, в котором сейчас «Заряна», стоил десять копеек. Соль была в стакане с алюминиевой ложечкой, крупная и всегда чуть мокрая от капель сока. Потом установили аппарат для молочных коктейлей. Когда лет пятнадцать-шестнадцать исполнилось, мы с пацанами уже не на сок и не на мороженное копейки тратили. Скидывались на пузырь «Яблочного крепкого», тогда продавщицы смотрели на наш возраст сквозь пальцы. На пятерых-шестерых разливали за углом пол-литру чернила, каждому полстакана перепадало. Не окосеешь, конечно, но чувствовали себя такими взрослыми! Ходили враскачку, точно пьяные.