День города - стр. 31
…В течение следующих двух месяцев Насте пришлось изрядно понервничать, выдерживая активную и довольно плотную осаду. Манцур появлялся в «Пит-Стопе» почти в каждую ее смену и, если не заваливался в зал – один или с приятелями, – то ждал на улице в машине. Машины были всегда разные, – Димон, не имея ни собственной «тачки», ни прав, частенько рассекал по городу на автомобилях друзей, которые ему охотно одалживали. Каждый раз, находясь в различных стадиях опьянения, за то короткое время, которое оставляла ему Настя, торопливо добегающая до корпоративной «блядовозки» или автобусной остановки, он доносил до нее в разных вариантах один и тот же набор мыслей: «Все равно будешь моей, никуда не денешься. Не было еще в городе такой телки, чтобы мне отказала. Задницей навиляешься – сама потом приползешь».
Все это продолжалось до того вечера, когда Настя, всегда встречавшая призывы и реплики Димона холодным молчанием, не сумела сдержаться и, уставшая и задерганная после тяжелого дня, ответила опостылевшему поклоннику так, что уже через пять минут, испытывала нешуточный страх и проклинала свою несдержанность.
Закончив дневную смену, она спешила к автобусной остановке, когда внезапно вынырнувший откуда-то сбоку Манцур придержал ее, ухватив за рукав куртки.
– Куда торопишься, подруга? – с пьяной ухмылкой поинтересовался он. – Небось, братцу своему, дебилу, жопу подтереть не терпится?
Настя притормозила, резко обернулась, глядя на Димона расширенными от злости глазами. В голове крутились десятки ответов – одни оскорбительнее другого. Она лихорадочно подбирала слова, чтобы унизить Манцура, растоптать его самоуверенную наглость, короткой фразой отшить его навсегда, слова, в которых выразится все – и отупляющая усталость после рабочего дня, и глухое раздражение от навязчивых домогательств, и чувство тоски от беспросветной монотонности ее только начавшейся жизни. Она хватала ртом воздух, никак не находя подходящего ответа и еще больше злясь от этого.
– Молчишь? – промолвил он тихо, став вдруг сосредоточенным и серьезным. – Тогда я тебе скажу. Ты меня перед пацанами лошарой выставила: типа, Димону шлюха из «Пит-Стопа» не дает. Я такое не прощаю. Один раз предупреждаю: не одумаешься – я тебя просто пацанам отдам, они тебя сперва по кругу пустят, ну а уж потом и я попользую от души. Так что, не обижайся, если что.
Настя сама не поняла, как это случилось. Только что она стояла, злобно глядя на Манцура и пытаясь освободить рукав от его хватки, и вдруг, услышав нешуточную угрозу, выглядевшую вполне реальной, почувствовала, что ее разбирает дикий, истеричный смех. Он не был вызван эмоциями или мыслями, но, зародившись где-то внутри, настойчиво просился наружу, подкатывая к горлу тугой волной, и Настя, которой стало совсем не смешно, поняла, что не сможет противиться этому припадку веселья. Секунду она еще пыталась сдержаться, а потом расхохоталась прямо в лицо опешившего от неожиданности Димона.
– Слушай, ты, пользователь недоделанный, а ты уроки выучил? – выговаривала она сквозь смех, который хотела, но была не в состоянии остановить. – Беги скорее домой, а то папка заругает, ремня всыплет. Делать уроки, писать и спать. Да, и пипку свою мелкую перед сном не сильно дергай, а то мозоли на ладошках появятся.