Демонология Сангомара. Часть их боли - стр. 36
– Остается понять, для чего они все это затеяли, – подытожил сухо Теорат Черный. – Ежели бы они могли предвидеть все – они бы правили временем и ситуациями более разумно. Тогда им бы и не понадобилось искать тебя, дабы выяснить, где захоронена Мариэльд. Да и не стоял бы ты здесь, Филипп, прижимая к сердцу карту. Значит, провидение доступно им не в полной мере… Но зачем это все? Не исправляют ли они сейчас свои прошлые ошибки? Или к чему-то готовятся? – закончил задумчиво он.
* * *
– Хватит об этом!
Летэ едва хлопнул по каменному столу ладонью, пресекая подобные разговоры. От этого Теорат Черный презрительно усмехнулся, но усмешка его осталась неувиденной, ибо он сидел с краю стола. Глава совета снова грузно поднялся со скамьи, подобрав мантию, и нахмурился. Затем он обратился к старейшинам, разглядывая их почти в абсолютной темноте:
– Сейчас перед нами стоят куда более важные вопросы. Вопросы не грядущего, а нынешнего, которые нужно решить первоочередно. Ко дню весенних празднеств смертных явится их посланник, чтобы получить карту с месторасположением… с ее месторасположением… Но перед переговорами мне должно узнать, не продолжает ли враг сидеть здесь и слушать мои речи?
В пещерном зале тут же воцарилось напряжение. Многие из двадцати трех присутствующих подняли свой взор – и взор этот был преисполнен затаенного, а кое-где и явного негодования. Все поняли, о чем пойдет речь. О Гейонеше, а точнее, о передаче с помощью него воспоминаний каждого члена совета его главе!
– Это позорный обряд! – зло заметила Амелотта.
– Повторю еще раз… – глухо отозвался Летэ. – Я не потерплю врага в своем окружении.
– Но это противоречит всем нашим традициям и законам! – воспротивилась Амелотта. – Даже взывание к священной клятве на крови, которая течет в наших жилах, не обязует распахивать память Гейонешем! Это добровольное дело. А когда мы выступали против нашего врага, то Гейонеш и вовсе заменялся обыкновенной клятвой!
– Клятвы не работают против «них», – сказал Летэ.
– Даже испей мы все Гейонеша, – заметил осторожно Теорат. – Они могут проникнуть в замок с прислугой. Хорошо, мы проверим прислугу, проверим, предположим, сегодня и убедимся, что она не подменена. Но что мешает подменить ее завтра, пусть даже в личине вампира они будут ограничены в творении магии? А что помешает им подменить кого-нибудь из нас сразу после проверки Гейонешем? Что помешает подменить вас, сир’ес?
– Теорат прав! – выпалила, будто каркнула Амелотта. – Гейонешем ты лишь внесешь смуту в наши ряды. Мы и так пострадали, лишившись Мари… – она вздохнула, а сквозь ледяную маску проявилось горе, сделавшее ее сморщенное лицо живым. – Они захватили ее… Зачем, зачем им нужен кто-то еще, Летэ, если у них была она? Теперь здесь остались лишь мы одни…
Тут из-за стола донеслось полузвериное ворчание.
– Знают о нас все… Все… хррр.. знают… Об-ыгр-али… – проворчал Винефред.
Винефред обозрел совет своими блеклыми глазами, лишенными цвета – они у него были почти белыми. Лицо у Винефреда походило на лицо выкопанного из могилы мертвеца – он жил как зверь уже много лет. Его волосы висели на голове редкими пучками; он уже начал терять их, как теряет всякий старейшина, забывающий о том, что такое кровать и теплый очаг. Винефред жил вместе с Сигбертом в далеких снежных горах Филонеллона, соседствуя с ярлом Барденом. Но питались эти двое часто не людьми, а зверьми, потому что уходили слишком далеко от поселений. Его иссушенное сердце с трудом билось в чахлой груди, но ни один из старейшин не рискнул бы бороться против Винефреда – вампира старого, опасного и нелюдимого.