Демонология Сангомара. Часть их боли - стр. 33

Уже поутру оказалось, что несколько гвардейцев так и не очнулись, уснув беспробудным сном.

Но после того, как краешек карты слегка подгорел – с того момента прекратились все странности, исчезнув без следа. Понял ли велисиал, что столкнулся со слишком решительным и настороженным врагом, к которому невозможно подкрасться незамеченным? Что перед ним тот, кто не собирается быть жертвой? Или то была попытка ослабить бдительность? Если Гаару и удалось подобраться к графу Тастемара в облике кого-нибудь, пусть даже он и ехал сейчас рядом с ним в личине одного из солров – ему не дали ни шанса. Однако какова цена этой изнуряющей борьбы? В моменты, когда напряженный ум, выискивающий опасность в каждой поселковой лающей собаке или проезжающем путнике, становился ясен, Филиппу казалось, что это одно из его последний сражений, которое будет последним независимо от исхода.

Йефаса

«Явись…» – трижды за время пути Филипп слышал призыв их главы, который обращался к нему и ко всем старейшинам. Подъезжая, граф оглядел Молчаливый замок, который гудел и шумел, будто живой. Впервые замок был полон, как во времена своего расцвета. Однако, как солнце ярко лучит в полдень, так порой оно ярко лучит и на закате.

К только что прибывшему гостю тут же заспешил семенящим шагом управитель Жедрусзек в своей алой мантии. Его левая рука покоилась под одеждой. Приблизившись, он замер в поклоне, правда, не таком вежливом, как прежде.

– Вам позволили явиться сюда вновь? – неуверенно спросил он.

Филипп окинул управителя ледяным взглядом, пытаясь разобраться, насмешка ли это над изгнанным старейшиной или незнание? Но взгляд Жедрусзека был настолько застращанным, к тому же и рука его, явно больная, покоилась под мантией, что граф понял – в том беспорядке, что сейчас творится, даже управитель не справляется со своими задачами.

– Позволили, – спокойно сказал он. – Подготовь комнату мне и слугам. И сообщи господину Форанциссу, что я прибыл с важными новостями.

– Хорошо. Скоро как раз намечался совет касаемо графини Лилле Адан, – заметил Жедрусзек после небольшой заминки.

– Горрон де Донталь уже прибыл? – увидев отрицательный взмах головы, граф продолжил. – Что-нибудь известно о его прибытии? Где он?

– Я не ведаю. Наш господин в последние дни… он сильно занят. Поэтому мы не рискуем нарушать его покой…

– Кто будет на совете?

– Точно не знаю… – поджал губы управитель.

– Если не знаешь, слуга, так скажи хотя бы, кого еще нет, – спросил граф как можно сдержаннее.

– Нет Марко Горнея, Синистари, а также Федерика Гордого и Намора из Рудников.

Филипп фон де Тастемара не ответил, но подумал, что, значит, остались лишь те, кто жил на крайнем Севере.

– Пойдемте со мной, – сообщил растерянно Жедрусзек. – Нужно найти других слуг, чтобы подготовить вам покои. Давно замок не был так полон… да, полон… так что и слуги, и конюхи сбиты с ног…

Жедрусзек печально вздохнул, поправил больную руку, которую ему повредил в вспышке ярости его же хозяин, и повел нежданного гостя по череде темных коридоров.

В замке было не протолкнуться. По пути Филиппу встречались те старейшины, с которыми он хорошо общался, и те, кто был едва знаком ему, и даже те, о имени которых приходилось лишь догадываться по внешнему виду. Здесь имелись старейшины совсем молодые, занятые пока лишь накоплением богатств. Они с любопытством глядели на осанистого графа Тастемара и тут же спешили дальше – будто каждая их минута стоила большого злата. Здесь были старейшины едва живые. Старики Винефред и Сигберт уже не имели ни носов, ни ушей, а на их черепах земляного цвета висели паклями пучки волос. Они и ходили, как звери, ковыляя и пригибаясь, одетые в одежды буквально ради приличия. И не обратили они на графа Тастемара ни единого взора, но не от презрения, как вещала когда-то Амелотта, а скорее от того, что мало что на этом свете их теперь интересовало. Наблюдая за их лицами, Филипп понимал, что, даже захоти они снова примкнуть к миру живых, мир живых уже не примет их.