Демон ревности - стр. 17
Сикст IV действительно начал боевые действия. В своем послании от первого июня 1478 года он отлучал от церкви Лоренцо, «рожденного в беззаконии», главной виной которого было, по его мнению, то, что он все еще был жив, а также приоров сеньории, в которых вселился дьявол, взбесившихся словно злые собаки, ибо они осмелились повесить епископа перед своими окнами.
Лоренцо воспринял эту новость не моргнув глазом. Громы и молнии, которые метал недостойный папа, не трогали его. Он просто отправил в Сьенну в сопровождении надежных людей молодого кардинала Риарио, пребывавшего в ужасном состоянии после убийства, совершенного в соборе. Это, однако, не успокоило папу римского. Флорентийцы получили приказ выдать Лоренцо де Медичи церковному суду, перед которым он должен был отчитаться в своих преступлениях. Но все это было напрасно. Народ не желал больше слушать приказов папы. Он решил единодушно объединиться вокруг своего господина, разделив с ним горе по случаю смерти его брата Джулиано, бывшего самым очаровательным человеком в городе, умевшим красиво и весело пожить.
И тогда папа начал готовиться к «священной войне». Набрав кондотьеров, усилив свой союз с Неаполем и Сьенной, он обратился ко всей Европе, признав всех христианских владык принять участие в битве.
Результат этого послания оказался противоположным. Европейские правители не видели причин для начала боевых действий против Флоренции лишь ради того, чтобы угодить папе, желавшему наказать весь город за убийство, совершенное в церкви. Послания, направленные в Ватикан, составленные в очень любезной форме, свидетельствовали о том, что никому не хочется ввязываться в эту дрязгу. Только один получатель послания не ответил – король Франции.
Как-то вечером, в середине июня, Фьора, знавшая, что Лоренцо, занятый делами, не придет сегодня ночью, прогуливалась в саду с Деметриосом и Карло. Грек быстро поставил его на ноги. Молодой человек, освободившийся от ужасной муки, терзавшей его с детских лет, возвращался к жизни. Карло привыкал к доброй атмосфере, он с радостью принимал услуги уважающих его людей, ему доставляло удовольствие общение с человеком глубокого ума и прекрасной женщиной, относившимися к нему по-родственному. Карло знал, что происходило почти каждой ночью в гроте, но, понимая, что он никогда не был настоящим супругом Фьоры, радовался тому, что после стольких испытаний его подруга обрела подобие счастья. Однако он был не настолько наивен, чтобы не понять, что этот роман недолговечен.
– Два одиноких человека, оказавшихся в одной лодке после кораблекрушения, – сказал он однажды Деметриосу. – Море стихло, небо снова стало голубым, и они надеются прибиться к какому-нибудь берегу и прожить там в вечной любви.
– Ты думаешь, что их связь недолговечна?
– Иначе и быть не может. Они очень разные люди: Фьора красива и слишком горда, чтобы считать себя фавориткой, как этого хочется Лоренцо. И потом, она не любит его по-настоящему. Ее глаза не загораются, когда она слышит, как кто-то произносит его имя. Значит, оно не отдается в ее сердце.
– Но, может быть, однажды оно и откликнется? Ведь бывает, что телесная страсть превращается в глубокое чувство.
– Наполни песком барабан и постучи по нему! Никакого звука не раздастся. Сердце Фьоры – это тот самый барабан. Память о другом занимает в нем все место.