Демон против всех - стр. 30

– В кого это ты палил, Мошкин? – чуть насмешливо спросил мой капитан.

Действительно, у перекрестья прицела не было даже завалящего гуся, забравшегося подальше от войны эдак на пять тысяч метров в высоту.

– Левее смотрите, Борис Сергеевич. Это «Сейбр», дальше – вы. Желторотик какой-то, по мне пальнул – не попал. Я отвернул, он врубил форсаж и за вами. Прицел на перегрузке сказал «привет», я просто нос довернул в сторону «Сейбра» и бабахнул двумя. Главное, что он увидел снаряды. Не стал искушать судьбу. А вы, товарищ капитан, начали разбирать «двадцать девятого».

– Хрен бы я его разобрал… Тремя очередями почти весь комплект в него ввалил, а он летит себе… Представляю, сидит там гордый такой за штурвалом, жвачку жуёт как корова.

– Не долго жевал. Видите? Я стрелял в корень крыла. Пока не переломилось. На одной плоскости сразу закрутило, а из крутящегося хрен выпрыгнешь без парашюта. Чпок в землю и гудбай.

Пепеляев, через плечо заглянувший на наши картинки, с ноткой подозрения спросил:

– Старший лейтенант! Откуда ты знаешь, где у вражеского самолёта самое слабое место?

«Оно там же, где у «Юнкерс-88», «Хейнкель-111», но как тебе об этом расскажешь?»

– В училище говорили, товарищ полковник. Самая напряжённая часть крыла – где плоскость прикручена к центроплану. Если повезёт и хоть один лонжерон перебью, крыло сложится, отлетался империалист.

Фуф, вроде выкрутился, пронесло. Пепеляев подобрел даже.

– Что ведущего прикрыл – молодец. Слышишь, Боря? Считай, сегодня второй раз родился, не ляжешь спать с пулей «Сейбра» в затылке.

– С меня причитается, – не стал отнекиваться тот.

Пепеляева позвали к телефону: нашлось место падения «Сейбра», не хотите ли обследовать обломки? Я бы мог сообщить в сто раз больше, чем даст осмотр рваных ошмётков металла. Точнее – наоборот, не мог. Тогда здравствуй или Особый отдел, или психушка.

Ещё очень жаль, что в части не было радиоприёмника, хотел бы услышать, что говорят на той стороне. И также хотелось бы на летающую подводную лодку марки МиГ-15 поставить перископ, чтоб как-то осматривать заднюю полусферу, иной раз мечтается бошку высунуть наружу, как из рубки подводной лодки, чтоб осмотреться.

Хотя, буду справедлив, МиГ-15 большей частью совсем не плох. Особенно пушками. Если бы у меня стояли одни пулемёты, как на первом «Спитфайре» во время Битвы за Англию, я бы экипаж Б-29 только рассмешил, а не убил.

Главное, МиГ-15 вернул мне возможность летать, выполнять задание в мире живых, в перерывах между полётами греть морду под солнцем, иногда щупать грешниц. А не прессовать мёртвых бедолаг на мрачной загробной зоне.

[1] Автор слов – Олег Неменок.

[2] Для знатоков. В Корее применялись «Суперфортрессы» как старых серий, так и упрощённые с тремя пулемётами в хвосте.

Глава 7

Загробная мораль

Выше по течению Ялу, километров восемь от нашего аэродрома, на китайский берег упал «Тандерджет», один из участников налёта 12 апреля. Место – легендарное, хоть в полку никто об этом не знает, я напросился съездить и посмотреть, Пепеляев не возражал. Тринадцатого и четырнадцатого у американцев как отрезало. Отцы-командиры сообщали, что южнее злополучной параллели объявлен траур, часть самолётов, дотянувших до баз, годится только на лом, во всех вернувшихся Б-29 есть убитые, общее число потерь лётного состава свыше двухсот человек… Короче – ура-ура. Только Мошкин во мне уже не сильно радовался, начиная понимать, что такое загробное воздаяние, и что ждёт попавшие на зону души летунов.