Демон против всех - стр. 29
В общем, «Сейбр» я прохлопал и узнал о нём, только когда увидел трассы вокруг кабины, и пришлось срочно сваливать с линии огня. Проскочив, американец прицелился по моему ведущему. Я дал очередь «Сейбру» в след, совершенно наугад, потому что на вираже и на перегрузке дальномер глюкнул, а перевести в ручной режим не успел. Тем не менее, парень понял предупреждение и юркнул в сторону, за ним – ведомый, даже не попытавшийся сделать паф-паф. А мой капитан, наверно, даже не узнавший, что только что едва не увидел свет в конце тоннеля, пристроился к Б-29 и саданул ему по хвосту. Сблизившись чересчур, попал в струю винтов, его МиГ опрокинуло вверх брюхом, и ведущий провалился вниз. Американский бомбер нарисовался передо мной метрах в шестистах.
Хвостовой стрелок молчал. Наверно, негр погиб при первой атаке (да-да, наверняка тот самый случай, «мы сзади не летаем, только негры»). Ещё раз крутнувшись, чтоб быть уверенным – в ближайшие десять секунд меня не возьмут за задницу, я ещё сократил расстояние, взяв чуть ниже, чтоб не угодить в струю винтов, и ввалил от всей души, целясь в корень крыла. На «Сейбре» принял бы чуть в сторону и пустил бы самолёт скольжением, чтоб прошить ему борт от пилотской кабины до хвоста. Но МиГ нихрена не скользит из-за аэродинамических «ножей»…
По МиГу хлестнула очередь из турели под фюзеляжем[2]. Попали или не попали – не знаю, был занят, и моё занятие принесло плоды. Левая плоскость «суперкрепости» вздрогнула и начала отгибаться вверх, словно крыло птицы, собирающейся взмахнуть им. Но самолёты крылом не машут! Я рванул с переворотом влево и погнался за своим капитаном, радостно проорав ему в эфир: «Сто тридцать третий! Боря! Я добил твоего бомбера! Падает!»
Мы снова набрали высоту, пукнули в «Сейбров» остатками боекомплекта, чтобы внести дополнительную сумятицу, и полетели домой. Перед поворотом для выхода на глиссаду пронеслись над Ялу. Около моста что-то дымилось, но сам мост вроде цел… Накося выкуси, небесные пророки!
Когда выпустил шасси и закрылки, шепнул Володьке: «Хочешь посадить?» Тот радостно вцепился в рукоятку пятернёй, на время – снова его. Я понимаю пассажира, в душе снова зазвучала та песня северных лётчиков:
И пока будем жить, будем в небо стремиться всегда,
Я минуту полёта за год не земле не отдам.
А что пришлось убивать, рискуя самому быть сбитым – это только усилило остроту ощущений.
И только одно беспокоило. Если из-за какого-то долбака-технаря плёнка ФКП запечатлеет не разваливающийся бомбардировщик, а невинный пейзаж аэродрома, возьму грех на душу за сопутствующие жертвы и прибью мерзавца.
Посмотрел на часы. А мы в воздухе пробыли всего-то чуть более получаса! Это даже по управлению чувствуется, истребитель не успел толком выработать керосин и полегчать.
Скатившись с лесенки, побежал к капитану Абакумову. Тот только сегодня открыл счёт в Корее, радовался как малолетний шалопай, мы обнялись… А технари срочно заправляли наши самолёты, заряжали пушки, вешали уродливые подвесные баки местного производства Криворук чайна корпорейшн, слава Богу – не понадобилось. 12 апреля это был единственный вылет.
Вечером собрались в бывшей японской казарме. Настроение праздничное, глаза горят. Пепеляев сказал: около сотни американских летунов, кто успел прыгнуть, попало в плен. Три Б-29 рухнули на корейской стороне вблизи моста, один, правда, успел сбросить на землю какую-то бомбу охрененной мощности, воронка такая, что фанза поместится. По «Сейбрам» и «Тандерджетам» уточняется, но тоже есть… Он достал пачку фотографий с ФКП, мы разобрали их, всматриваясь в мутноватые снимки. Это – не журнальные фото товарища Сталина с товарищем Ким Ир Сеном, часто после ФКП такая рябь, что хрен поймёшь – кого и зачем он снимал.