Дело об ожившем мертвеце - стр. 12
– Всё в порядке, – сглотнув, сказала я парню, пытаясь успокоить его. – Не волнуйся, пожалуйста. Мы отведём тебя в дом. Ты идти сможешь?
– Думаю, да, смгу, – ответил парень так тихо, что я не уверена, расслышала ли его шёпот или просто прочитала ответ по беззвучному шевелению губ.
– Я побегу за доктором Лейном, – сказал папа, осторожно кладя свои руки на плечи парня. – А тебя Вайолет в дом отведёт, если дойти сможешь.
Парень молча кивнул, и я невольно вздрогнула. Нет, умом-то я понимала, что он жив, но в то же время как-то боязно мне было. А вдруг это всё-таки ходячий мертвец? Вроде того монстра, которого сшил из трупов Франкенштейн?
В свете фонаря я видела, что парень с ног до головы заляпан грязью с прилипшими к ней травинками.
Затем папа побежал за доктором, и Скелет, нежно лизнув на прощание парня, рванул следом – красиво и стремительно, как это умеют делать борзые. Папа и Скелет быстро удалялись, ловко лавируя среди могил, – что ж, это кладбище они знали не хуже меня самой, как свои пять пальцев.
Светловолосого парня вновь качнуло, и я поспешила подставить ему своё плечо.
«К чертям приличия, – сердито подумала я. – Не до приличий сейчас, ему помощь моя нужна. И вообще, сколько можно называть его «светловолосым парнем»? У него же имя должно быть».
– Как тебя зовут? – спросила я вслух.
– Олив-вер, – ответил он и сильно, надрывно закашлялся.
Когда его кашель слегка поутих, снова заговорила я:
– Идти сможешь, Оливер? Нам нужно вернуться в дом. А то простудишься, да ещё, не дай бог, ум… Прости, – осеклась я, заметив свою оплошность. Насколько мне известно, однажды Оливер уже умирал, причём совсем недавно.
И мы с ним побрели вперёд через поливаемое дождём кладбище, по жидкой грязи и скользкой траве. Труднее всего было огибать с Оливером могилы: он то и дело натыкался на них, а споткнувшись о разбитое надгробие Натаниэля Партриджа, вообще едва не повалил нас обоих на землю.
Мне показалось, что мы вдвоём с Оливером целую вечность пробирались среди могил под плачущим чёрным небом и нас сопровождал целый хор призрачных шепчущих голосов, хотя теперь они разговаривали не со мной, а общались друг с другом. По-моему, мертвецы обсуждали бурные события этой ночи. Пользуясь случаем, замечу, что барьер между миром живых и миром мёртвых довольно прочен, и преодолеть его не проще, чем, скажем, кричать под водой.
Тем временем дождь начинал утихать, облака на небе постепенно рассеивались, между ними появлялись всё новые и новые мерцающие звёзды.
– Ну вот, теперь уже совсем чуть-чуть осталось, – то и дело повторяла я, стараясь подбодрить Оливера. – Почти пришли уже.
Наконец эти мои слова сбылись, и мы добрались-таки до задней двери нашего дома.
Она была широко раскрыта. Наверное, так и осталась с того момента, когда из дома выбегал папа.
Светловолосый парень – то есть, простите, Оливер – остановился здесь и прислонился к стене, тяжело и часто дыша. Одной рукой он держался за живот, другой обхватил голову. Я быстро вошла в дверь и, привстав на цыпочки, повесила на место фонарь. Теперь у меня освободились обе руки.
– Ну всё, Оливер, – сказала я. – Давай пройдём в дом.
Он посмотрел на меня, и я была потрясена, заглянув в его глаза – такие бездонные, такие непохожие на мои собственные. У Оливера они оказались светло-карими, цвета тёплого какао в чашке. У меня глаза, если вам интересно, совершенно другие – серые и холодные, как небо перед грозой.