Дело мертвого дракона - стр. 15

Мне лень спорить, и я иду в кабинет. Шеф извиняется перед приятелем и принимается просматривать документы, я от нечего делать разглядываю висящее на стене копьё – кристаллический наконечник давно не подзаряжался и не светится, но в остальном штуковина выглядит внушительно, даже с декоративным алым вымпелом. Страшно представить, что могут сделать с такой штукой тренированные руки.

Кожемякин откидывается на спинку стула, отставляет чайную чашечку и прислушивается. За приоткрытой дверью слышно, как Сашка говорит про мировой баланс энергий, и драконоборец еле заметно улыбается – а потом Зверев принимается отвечать.

– …Ни за что не поверю, будто баланса нельзя добиться иными путями. А вот если предположить, что элементалям нужно снизить уровень преступности… Они ведь транслируют эту идею, мол, мы поможем вам стать лучше и жить лучше, так? Ну и вот вам сказочка про необходимость убивать драконов. Пропаганда, господдержка, премии – и вот уже люди с высоким уровнем агрессии заняты делом, вполне легальным и уважаемым. Нет, я не то чтоб против, если кому-то нравится убивать, то лучше уж драконов, чем людей…

Краем глаза вижу, как шеф морщится. А вот Кожемякин мрачнеет, поднимается – и взгляд у него тот самый, нехороший. Он в два шага пересекает кабинет, распахивает дверь и встаёт на пороге. Молча, но в приёмной тоже становится тихо.

Зверев реагирует первым.

– А, Василий, доброго вечерочка! Какая неожиданная, но приятная встреча, правда?

– Неправда.

Голос у Кожемякина низкий и глубокий, и, даже когда он говорит тихо, мне чудятся расходящиеся от него вибрации. Я забираю у шефа подписанные документы, подхожу к двери и вижу, как Гошка прячется в стоящей на тумбочке сумке. Зверев провожает его взглядом и качает головой.

– Драконы, даже выведенные искусственно, очень умны, – сообщает он в пространство. – И знают, с кем лучше не связываться.

– Драконы – опасные дикие твари, – возражает Кожемякин. – Очеловечивать их – дурацкая идея. Ящерицы эти ещё, – он кивает в сторону Гошки, – цирк твой… Кто-то поверит, что они безобидны, и это будет стоить ему здоровья, а то и жизни.

– Не нужно экстраполировать свой негативный опыт на неопределённый круг лиц, Васенька, – хмыкает директор цирка. – Я знаю, что ты-то драконов ненавидишь, и даже есть за что. Но пора бы начать признавать, что, если у тебя не получилось, это не значит, что не получится у кого-то другого.

Кожемякин шумно вздыхает. Я аккуратно протискиваюсь мимо него, Гошка меня видит и жалобно свистит, но не вылезает.

– Ты играешь с огнём, Толик, – говорит драконоборец. – И однажды доиграешься.

Зверев пожимает плечами и забирает у меня документы.

– А ты уже проиграл, – бросает он. – И боишься проиграть снова.

Взгляд Кожемякина становится совсем уж тяжёлым, но тут Георгий Иванович кладёт ладонь ему на плечо и качает головой. Драконоборец кривится, явно желая высказаться, но в итоге просто кивает ему и выходит в коридор, хлопнув дверью.

Шеф снова морщится, вздыхает и скрывается в кабинете. Зверев оглядывается с видом «а чего я такого сказал?», потом улыбается.

– А знаете что, молодые люди? – Он хитро щурится и лезет в свою папку. Я жду, что оттуда снова посыплется всякое, но на сей раз директор цирка справляется со своими сокровищами ловчее. – Спорить с драконоборцами – себе дороже, а вот привлекать людей на свою сторону – дело святое. Как насчёт прийти на моё представление и убедиться? У меня как раз пригласительные с собой…