Delirium? - стр. 2

Не стошнило… сжавшись в тугой комок контуженный давеча желудок настороженно молчал, и я позволил себе допить и закусить долькой помидора. Усевшись на табурет, я вытянул ноги. Из-под стола тут же донесся радостный перезвон пустой тары.

Облегчение не заставило долго ждать, начала наводиться резкость во взгляде, но мозг еще спал.

Вот мой взор, поблуждав, обратился к телевизору, где какая-то очередная серость воображала себя певицей, время от времени задирая юбку, чтобы привлечь внимание засыпающего зала. Но сладкая истома растекалась по немытому телу, и вставать переключать было лень. Наконец, заткнувшись, она убралась прочь под шквал искренних аплодисментов, чтобы освободить место паре телеведущих. Перебрасываясь ничего не значащими репликами и отпуская плоские шуточки, те, с горем пополам, все-таки объявили следующего исполнителя.

Я смог встать и выйти в боковой коридор. Мимо, держась за стену, из гостиной в уборную прополз незнакомый тип. Судя по выражению того, что у него сейчас являлось лицом, спрашивать, о чем-либо его все равно было без толку.

Я заглянул в гостиную, где на диване развалилось еще две нетранспортабельные личности; переполненная пепельница, жалкие потуги убитого магнитофона.

Я поприветствовал их.

Тот, что смахивал на обезьяну, то ли икнул, то ли кивнул, а плюгавый, с ранними залысинами сурово спросил, уставившись мутными глазами:

– Ты кто, да?

Я объяснил, как мог. Мог я неважно.

– Сыщь она занята, да? А что, какие-то проблемы, да?

Я просто прикрыл дверь.

Обратный путь: коридор, запертая уборная, где характерные звуки выдавали последствия безудержного веселия, позади слышался грохот, ругань, переходящая затем в признание в вечном братстве, обратно кухня с капающей водой и гнусавой эстрадой, и остановился у последней, по иронию судьбы так же полуоткрытой двери. Спальня.

Взору открылись расставленные голые ноги, и волосатый трудолюбивый зад, усердно двигавшийся между ними. И тут до меня дошло, что, несмотря на вчерашнюю генеральную репетицию, премьера все-таки состоялась без меня.

– О! Серж, еще, о!

Я, девственник, почувствовал себя так, будто все обиженные в истории Земли мужской половиной женщины в этот момент отыгрались на мне от всей души. Жалкие подарки, любовь… свидания…уговоры…трепетное – «не-не, я еще не готова» и «давай, пока останемся друзьями».

В полное прострации я бесшумно вернулся на «полюбившуюся» кухню, медленно и аккуратно слил все, что оставалось недопитым в граненый стакан, и, давясь от отвращения, запил водопроводной водой. На экране культуристы, одетые лишь в подобия футляров для пенисов, активно напрягались, демонстрируя возможности рекламируемого протеинового набора. Отсутствие волосяного покрова и признаков интеллекта делало их похожими на гипертрофированных игрушечных пупсиков.

* * *

Я был начинающим солистом в жутко модном гетеросексуальном шоу «Попки в ряд», где я и еще четверо-пятеро таких же бесконечно менявшихся участников за гроши изматывались как проклятые, в силу своей глупости, а после каждого такого выступления отлеживались где-нибудь, расслабленные алкоголем или наркотиками, оглушенные чужой музыкой, с охрипшими, надорванными глотками и разбитыми мозгами. Хорошо еще, что, не смотря на название, с задней точкой все было в порядке. По-крайней мере у меня. А то, эти продюсеры, такие требовательные сволочи. Но ничего не сделаешь ради искусства. Искусства и «бабок».