Дела семейные - стр. 34
– О Нари, ты и сейчас не решаешься быть честным перед собой. – В голосе Люси звучала мольба.
– Прошу тебя. У меня сил больше нет возвращаться ко всему этому. И, Люси, пожалуйста, ради тебя самой и ради меня, перестань ходить за мной по пятам.
Он старался убедить ее, что желает ей только счастья. Но теперь на нем лежит ответственность, у него есть жена, двое детей. Что было раньше, тому уже не повториться.
Она смотрела на него, не отводя глаз, не двигаясь. И на миг он увидел перед собой ту женщину, которую знал прежде, женщину с живыми глазами. Он коснулся ее руки, повернулся и пошел домой.
Но сказанное ею запало в душу. Он снова запутался в своих чувствах. Снова всплывали на поверхность сомнения по поводу решения на Брич-Кенди, глубоко зарытые под слоями разумных доводов. Может ли быть, что она права… Единственный выход – держаться от нее подальше.
Теперь, завидев Люси у ворот колледжа, он обходил здание и выскальзывал через заднюю калитку. Но к облегчению от того, что сумел избежать встречи с ней, неизменно примешивалось чувство тяжелой утраты.
А с какой чуткостью поддерживала его Ясмин в течение тех двухлетних преследований, как она советовала проявлять твердость, но без жесткости по отношению к бедной женщине, которой пришлось столько пережить. Ясмин даже репетировала с ним, что он должен сказать Люси при встрече: рассудительные слова, исполненные здравого смысла и строгости. Только он ни разу не произнес их: при виде Люси он сразу вспоминал, сколько боли уже причинил ей.
Потом начались вечерние приходы Люси. Поначалу Ясмин не видела в них ничего угрожающего, даже готова была мириться с неловкостью ситуации – ответ был прост.
– Не замечай ее, – говорила Ясмин. – На тротуаре полно народу – и она тоже там. Устанет ждать и пойдет домой.
Но Люси на тротуаре воскрешала прошлое с силой, которая ему всю душу переворачивала. Вцепившись обеими руками в оконную решетку, он ждал, а Ясмин спрашивала: тебе нехорошо? Что-то случилось?
– Нет, ничего, – бормотал он в ответ, не в силах объяснить, что вид Люси, неподвижно стоящей на тротуаре, запрокинув голову к его окну, высвобождает в нем поток воспоминаний о первых днях их любви. А это страшит его больше всего.
Сначала родители Люси запретили ей встречаться с ним. Потом братья Люси предупредили, что переломают все кости этому ее воздыхателю, если увидят их вместе. Вот тогда Люси и пригрозила семье, что убьет себя, если с Нариманом что-нибудь случится.
«Неужели она действительно могла бы покончить с собой?» – думал он. Но родители серьезно отнеслись к угрозе. Вскоре после этого ее практически заперли в доме.
И он помнит, как часами простаивал на улице, глядя на ее окно. Братья выходили к нему, метали в него злобные взгляды, сквозь зубы осыпая его бранью. Он помнит, какое это было счастье – видеть лицо Люси. Весь тот сезон дождей держала она свое окно открытым, даже когда бешеный ливень хлестал прямо в него. И он не уходил, не искал укрытия от дождя, промокший до нитки, держал раскрытый зонт под углом, чтобы он не мешал им видеть друг друга.
Теперь каждое появление Люси напоминало ему, как необорима была его потребность видеть ее тогда, и он не мог сопротивляться ее взгляду более нескольких минут. Понимая всю непозволительность того, что делает, он спускался к ней.