Дела минувшие - стр. 26
– Ваше превосходительство, – обратился он к генералу, – я могу любые средства применить?
– Спроси об этом титулярного советника Лыкова, – брезгливо ответил начальник бригады.
– Любые, лишь бы был результат, – подал голос сыщик, с трудом удерживая взгляд на Теплове. Тот заявил авторитетно:
– Такие есть средства, что завсегда дают результат!
Когда привезли подозреваемого, его тут же показали Теплову. Парфен менялся на глазах: щеки покрылись румянцем, кончики усов трепетали. Цапля, наоборот, увидев палача, сразу все понял. И съежился, как лопнувший шарик. Фельдфебель взял жертву за воротник и, едва не пританцовывая, увел. А титулярный советник остался ждать.
Рештак продержался час, после чего дал полное признание. Он подтвердил, что участвовал в убийстве денщика. Сам не резал – это проделал Колька Бешеный. К тому времени Елпидифор Сомов был уже пьян в зюзю и мало что соображал. Колька зашел ему за спину и убил одним ударом… На беду, вдалеке показалось стадо, и злодеям пришлось срочно спасаться бегством. Даже карманы обыскать не успели.
– Кто правил телегой? – уточнил Лыков.
– Я и правил. Взял на время у знакомого с Канатной улицы. Тот ничего не знает, беззлобный человек…
– Перед тем как убивать, куда вы водили Сомова?
– По разным местам, ваше благородие. Все больше питейные дома. Раз зашли в трактир Ястребова на Тихоновской, когда Елпишка жрать захотел. На полтора рубля нажрал, сволочь.
Лыков навис над арестантом:
– Главный вопрос: за что убили денщика?
– За то, что болтал.
– Насчет смерти подпоручика Шенрока?
– Да.
– И кто приказал его резать?
Цаплин поднял на него испуганные глаза:
– Ей-богу не знаю, ваше благородие. Колька знает, он договаривался. Пятьдесят рублей обещали…
– Фельдфебель!!! – заорал Лыков. – Ко мне!
Вбежал Теплов и вытянулся во фрунт:
– Здесь! Какие будут приказания?
– Упирается, не хочет правды говорить. А ну-ка, еще раз его!
Цапля упал на колени и стал растирать слезы на вспухшем от побоев лице:
– Христом Господом клянусь, не знаю я, не знаю! Пощадите, ваше благородие, грех на себя берете…
– Ладно, – смягчился сыщик. – Скажи, как нам товарища твоего поймать. Который под левую лопатку бьет.
Ротник[30], не вставая с колен, сообщил:
– В Жандармских оврагах он прячется.
– Где именно? В чьем доме и есть ли у него при себе документы?
Цапля начал вспоминать:
– Бумаги кое-какие имеет, но так себе… Свидетельство о зачислении в ополчение и еще другое свидетельство – о вступлении в супружество. Оба на фамилию Петров… кажется.
– Точно Петров? Может, Сидоров?
– Петров, вспомнил, как есть Петров. Колька его в Ковалихинском овраге раздел, еще зимой. Полушубок снял, из ордынских овчин, крытый черным сукном, и бумаги отнял. А паспорта не было, и ходит Колька без паспорта.
Лыков сразу вспомнил этот случай:
– В конце декабря? Так вот кто его совершил… Значит, в Жандармских оврагах прячется. А у кого?
Цапля опять зачесал затылок:
– К бабе он пристроился, имя у нее такое странное: Нектария. Фамилию не знаю и дом не знаю. Был там один раз ночью. В оврагах тех черт ногу сломит.
Больше ничего важного арестованный не сообщил и был отправлен в Первый корпус, на Острожную площадь. А Лыков пошел докладывать шефу.
Жандармские овраги – местность справа от Гребешка, если смотреть с реки. Собственно овраг один, но он имеет четыре больших отрога, которые врезаются в высокий окский берег. Название свое расщелина получила от жандармского эскадрона, который тридцать лет назад стоял над ней. Казарма, конюшня, огороды – ничего этого больше не было, но название осталось. В последние годы верх местности начал заселяться. Управа спроектировала там несколько улиц: Малая и Большая Перекрестные, Дальняя, Воскресенская, Архангельская, Третья Ямская. На них селились обыватели средней руки. Однако по неведомым причинам место облюбовали также и мазурики. Оно получило название Бугры и печально прославилось публичными домами и воровскими притонами.