Дарю вам этот мир (сборник) - стр. 12

– При чем тут вы? – произнес он наконец. – Какое отношение вы имеете к нему теперь?

– А вот имею, – сказала Таня чуть рассерженно. – И вы отлично знаете какое. Иначе зачем бы мне к вам приходить?

– Пирог… Он был в отношении вас с приветом – любил до умопомрачения.

– Он и сейчас любит.

– То есть?..

– Он жив.

– Кто вам это сказал?

– Я это точно знаю.

Одинцов прошелся по комнате, задвигая пустые кресла в промежутки между столов.

– Его что – нашли?

– Нет.

– Если вы думаете, что я позволю вам глумиться над памятью моего лучшего друга, как вы это делали при его жизни…

– Мне это надоело, – злым голосом проговорила Таня. – Сил нет слушать, как все говорят о его памяти, и никто не хочет ему помочь. А он там один, в разбитом планетолете, среди холода и тьмы.

– Я где-то видел нечто похожее, – усмехнулся Одинцов. – Помнится, в кино. Паршивенький такой фильмец.

– Это не кино! – с обидой воскликнула Таня. – Каждую ночь он появляется у меня в комнате. Он сидит на полу и разговаривает со мной. Он в скафандре, без шлема, у него на лбу ссадина!

– И было ей видение, – с иронией прокомментировал Одинцов. – Долго вы будете морочить мне голову? Если вы перепутали свои сны с реальностью, то хотя бы имейте совесть, не навязывайте свои галлюцинации другим.

– Почему? Почему вы не верите мне?

– Да потому, что в школе вы прогуливали уроки физики! За мальчиками пробегали! Пояс Астероидов отстоит от нас на сумасшедшие миллионы километров, а скорость света составляет все те же триста тысяч километров в секунду, и вы еще говорите мне о беседах с человеком, до которого радиосигнал тащится несколько минут! Или теперь, по размышлении, вы вдруг вспомните, что было запаздывание? Ну – было?

– Не было, – устало сказала Таня. – Он говорил со мной, а я с ним…

– Извините меня, – безжалостно произнес Одинцов, – но вы ведете себя словно галлюцинирующая истеричка. А может быть, вы и впрямь… не в себе?

– Я-то в себе, – вздохнула Таня. – Еще как в себе. А вот вы все – в ком? Или в чем? Умные-разумные, ничему и никогда не верящие… Я, глупая, думала, вы захотите мне помочь. Почему мне? Ему, ему помочь! Да ну вас к бесу. – Она резко поднялась и опрокинула кресло, с ожесточением наподдав его ногой.

– Подождите! Куда вы в таком состоянии?

– К нему! – почти выкрикнула Таня. – Каждому свое! Вы пойдете лить слезы подле его портрета с муаровой ленточкой, а я – разговаривать с ним, покуда он еще жив! Ну как мне его спасти? Как, если мне ни одна гадина не верит?!

Дверь за ней захлопнулась.

Одинцов поднял кресло и сел, снова уронив голову на кулаки. «Удавиться, что ли? Противно… Вообще все опротивело». Потом он вернулся мыслями к Тане. «Дура, – подумал он раздраженно. – Вот же стерва». И на душе у него стало еще поганее.

– Все, все, – шептала Таня, чувствуя, как высыхают на ее горящем лице капельки дождя. – Не могу больше! Не умею!

Она почти бежала, стягивая ворот платья на груди, и встречные прохожие оборачивались ей вслед.

Пояс Астероидов? Пусть себе крутится, как крутился миллиарды лет! Разбитый планетолет? Наплевать, не жалко, запустят еще! Алёшка Пирогов? Погиб, нет его больше, вообще никогда не существовало человека с таким именем на белом свете! Хватит, сил уже нет, и так сделано слишком много глупостей. Физика… Правильная, беспощадная, безошибочная наука, вот во что надо верить, а не в ночные видения взвинченной непривычными переживаниями взбалмошной девчонки, не в примятый зеленый краут!