Дарю тебе небо – Любовь Ласточки - стр. 53
– С каких это пор ты спрашиваешь разрешения, а не врываешься в комнату свалившимся с неба метеоритом? – процедила Лида с какой-то совершенно не свойственной ей злостью.
– Прости, – Лада посмотрела на сестру с сочувствием. – Я подумала, может, ты спишь, и не хотела тебя… потревожить.
Под уставшими, с лопнувшими капиллярами глазами Лиды залегли тёмные тени, поэтому Лада, намеревавшаяся сказать «не хотела тебя разбудить», осеклась и выразилась иначе, усомнившись, что сестра за несколько дней прилегла хоть на минуту. Об этом красноречиво свидетельствовала Лидина кровать, сплошь заваленная вылепленными цветами и ошмётками полимерной глины. Впрочем, вполне вероятно, что Лида иногда «вырубалась» прямо здесь, за этим импровизированным столиком, потому что столько суток не спать просто невозможно. Но даже если она на какое-то время и «отключалась», то всё равно, как только продирала глаза, продолжала упрямо лепить из глины однообразные цветы и бутоны.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила Лида выцветшим, охрипшим и безмерно уставшим голосом.
Лада присела возле сестры, одной рукой обняла её за подрагивающие худенькие плечи, а другой протянула ей дымящуюся кружку:
– Вот возьми. – Голос Лады был тихим и серьёзным. – Это чай с ромашкой. Заварила специально для тебя.
Лида машинально приняла кружку из её рук и отпила солидный глоток. Лада не предупредила её, что вода только что вскипела, и теперь с ужасом ожидала, что сестра заорёт от боли и опрокинет весь кипяток на себя. Но та даже не поморщилась – просто небрежно поставила кружку на табуретку и устремила на Ладу остекленевший взгляд.
– Всё ещё лепишь свои пионы? – спросила Лада, с тревогой разглядывая горы громоздившихся повсюду глиняных цветов и бутонов.
– Конечно, – монотонно ответила Лида. – Я делаю их для Стаса. Для нашей с ним будущей свадьбы. Надеюсь, они ему понравятся.
Лада робко погладила сестру по спине. Она как никто другой чувствовала, что происходит с Лидой. Стаса похоронили пять дней назад. Увечья, полученные им в аварии, оказались настолько тяжёлыми, что хоронить его пришлось в закрытом гробу. Проститься с ним пришли многие его друзья и приятели по лётному училищу, а также представители командного состава, чтобы воздать погибшему боевому товарищу полагавшиеся в подобных случаях почести, но лишь для нескольких самых родных и близких людей случившееся стало настоящей трагедией. Марина Сергеевна потеряла сознание как раз в тот момент, когда гроб с телом её сына опускали в могилу. А Лида в страшном истерическом припадке прыгнула прямо в разверстую яму и орала до хрипоты, прося зарыть её вместе со Стасом. Валерий, Вячеслав, Людмила и Лада крепились как могли, – лишь для того, чтобы было кому поддержать двух безутешных женщин, одна из которых потеряла сына, другая – любимого человека.
И теперь сестра, очевидно, переживала первую из пяти стадий потери близкого человека – стадию шока и отрицания[1]. Нельзя было сказать ей, что Стаса больше нет. Нельзя было даже намекнуть ей на это – Лида просто игнорировала такую информацию, она её не воспринимала.
Когда они с сестрой проходили эту тему в институте в разделе психологии личности, Лада на всю жизнь запомнила приведённый учителем страшный пример. Им рассказали о матери умершей при родах молодой женщины, чьего ребёнка также не удалось спасти. Лишившись и дочери, и внука, рождения которого она с нетерпением ждала, пожилая женщина стала гулять по улице с пустой коляской. Подумав, что она «сошла с ума», наблюдавшие за ней соседи подходили и просили показать ребёнка, но она не хотела показывать. Такое поведение преподаватель на лекции объяснял тем, что горюющая мать и одновременно несостоявшаяся бабушка на первых порах, вероятно, была не в состоянии встретиться в полном объёме с реальностью, разрушившей все её надежды, и пыталась смягчить удар тем, что иллюзорно проживала желаемый, но несбывшийся вариант развития событий. По прошествии некоторого времени женщина перестала появляться на улице с коляской.