Дареная истинная. Хозяйка лавки "С огоньком" - стр. 8
Я нахожу рядом с камином какую-то корзину с сухой травой и перекладываю туда сову. А саму корзину ставлю на комод в углу и прикрываю распахнутые створки окна. Но это не решает проблемы разбитого стекла: с этим надо что-то делать, а то я так вообще как на улице жить буду.
— Я там платье принесла, — говорит Улька, — тебе бы переодеться. А потом Клотильда велела тебе тетушке Марте с посудой помочь.
Хотела фыркнуть, мол, обойдется, но потом решила, что сову-то надо чем-то кормить. А если где и можно найти еду, то только на кухне, да и хорошие отношения с прислугой мне не помешают.
— Поможешь мне найти, чем перебинтовать сову и заткнуть окно? Я пока переоденусь.
Она кивает и убегает, а я, пыхтя и отмечая, что метка, в общем-то, уже почти не чувствуется, переодеваюсь в новое, но такое же темно-синее платье. Как будто это чей-то любимый цвет.
Платье оказывается на удивление удобным, и в этот раз даже корсет не давит на метку. Порванное платье вроде бы пострадало не так критично, как это казалось по звуку. По большей части нужно просто собрать по шву и заменить завязки на корсете. Я-то думала, что дракон зверски разодрал его на клочки. Преувеличиваю, да.
Переодевшись, осторожно осматриваю рану совы. Похоже на след от какого-то ожога, глубокого, такого, который кровоточит. Но у птицы? Это что нужно сделать, чтобы обжечь спину совы? Живодеры.
Птица слабо шевелится, все же находит в себе силы поднять голову и посмотреть на меня умными желтыми глазами.
— Потерпи, красавица, — шепчу я и аккуратно глажу ее по шелковистым перышкам, почти не касаясь. — Сейчас попробуем тебе помочь.
Вернувшаяся Улька приносит тазик с водой, бинты, какое-то пыльное плотное полотно и склянку.
— Это от ушибов, — поясняет она, протягивая мне пузырек. — Может, поможет?
Поджимаю губы и качаю головой. Нет, от ушибов тут точно не поможет. Вот если бы у дракона той ядреной штуки достать, которой он мне мазал…
Я промываю ранку птицы и перебинтовываю ее, пока Улька натягивает полотно на окно так, чтобы не дуло. К сожалению, при этом возникает другая проблема: и так было темновато в комнате, а теперь вообще глаз коли и единственный источник света — это камин.
— Тебе свечи надо будет взять у Марты, — говорит Улька. — Клотильда не даст. А у Марты был небольшой запас сальных свечей.
Сальные… я уже морщусь: насколько я помню, они и воняют, и сгорают быстро.
Сова после всех экзекуций, которые она, надо сказать, стойко перенесла, отковыляла в самый угол, нахохлилась и, кажется, решила поспать. И то хорошо, если бы она беспокойно себя вела, спрятать ее было бы сложнее.
Улька выводит к черной лестнице, по которой можно спуститься прямо на кухню, а сама убегает прибираться в тех комнатах, что еще не успела убрать.
В помещении пахнет свежей выпечкой и травами. У плиты хлопочет полная женщина в темном платье и белом переднике. Услышав мои шаги, она оборачивается:
— А, это ты, живой подарочек господина, — говорит она без особого удивления, но с явным сочувствием. — Я считаю дикий обычай. И откуда его только откопали? Лет сто уже так не делали, а тут вдруг решили провести. Проголодалась?
На самом деле да. Потому что вместо обеда я получила такое себе лечение, а потом меня выгнали из столовой.
— Нет... то есть да, но не совсем, — подбираю я слова, чтобы объяснить, что мне нужно не только себе еду.