Дар древних - стр. 6

Ворвавшись в дом, на ходу опуская Тимошку на пол и стаскивая с себя тулуп он кинулся к печи. Отдернув занавеску, он облегченно вздохнул и присел на краешек скамьи.

Варя лежала на боку, поджав ноги и закусив нижнюю губу. Глаза напряженно зажмурены. Простыня под ней сбилась, край ее она так крепко сжала, что побелели костяшки пальцев. Федор осторожно погладил ее густые, темно-русые волосы. Через несколько секунд напряжение в ее лице спало, руки разжались, дыхание стало ровным. Она повернулась к мужу. От ее улыбки у Федора перехватило дыхание. Каждый раз, когда она пристально на него смотрит или улыбается, его сердце проваливается куда-то в живот и гулко там ухает. Пять лет прошло со свадьбы, а он до сих пор как влюбленный вьюнош.

– Ты сегодня рано. Сейчас я встану, на стол накрою, – Варя приподнялась на постели.

Федор остановил ее. Взял ее руку в свою и приложил ладошкой к сильно раздавшемуся животу.

– Ты лежи. У нас с Иваном торговец все скопом забрал, не пришлось долго торчать. Есть не хочу, мы с ним отобедали. Я сейчас до бабки Марьи поеду, привезу ее на подмогу. Есть же еще время?

Варя кивнула:

– Да, думаю до ночи не начнется. Не волнуйся ты так! – слегка толкнув его ладошкой в лоб и улыбнувшись, сказала она. – Все хорошо.

Федор притянул ее к себе, порывисто обнял, поцеловал в макушку и резко встал.

– Тимоха! – закричал он зычным голосом. – Беги сюда!

Подбежавший Тимошка выглядел настороженно.

– Тимофей, ты остаешься за старшего. Присматривай за мамкой. Если надо ей чего, воды там принесть, или еще чего, чтоб мигом. Гляди в оба! Скоро у тебя будет братик или сестрица! Ну, рад ты, Тимошка?

Тимошкины губы расползлись в довольной улыбке. Хоть и не совсем понятно, что же сулит ему это прибавление в семье, но Тимошке уже не терпится посмотреть на малыша. А от того, что отец назначил его старшим братом и велел смотреть за мамой, он не знал куда бежать и чего принести, чтоб маме было хорошо и его похвалили. Видя усердия маленького помощника, Федор потрепал его по макушке, накинул тулуп и выскочил во двор.

Пегая лошадка послушно стояла на месте и Федор, наскоро обтерев ее соломой, усевшись поехал в сторону синеющего вдалеке леса.

Солнце уже потихоньку ползло к земле, цепляясь за макушки заснеженных деревьев. Сизые сугробы сливались с набрякшим зимним небом. Тишину то и дело прорезал резкий вороний крик. Еле слышно скрипели по снегу полозья саней да пофыркивала лошадь. Из ноздрей ее валил пар. Продираясь по снежному настилу, Федор спешил добраться до стоящего в стороне ото-всех дома, в котором живет бабка Марья, травница да ведунья.

Очнувшись от вновь пережитых воспоминаний, я снова щелкнула чайником, который уже успел изрядно остыть, быстро насыпала молотый кофе в кружку и залила его кипятком. Как объяснить себе произошедшие события я не знала. Как вообще можно объяснить то, что произойти не могло? Единственный способ привести нервы в порядок, это убедить себя, что мне все это приснилось. Вот доехала я до дома, помянула баб Таню, немного переборщила, и мне все это привиделось. Ну не могло же такое реально быть? А спьяну и не то померещится. Надо попозже позвонить родителям узнать, как они там. Допив кофе, я пошла прибрать наведенный вчера беспорядок. Вещи мои были брошены кучей на кресло, я их собрала и отнесла в стирку.