Дамы из Грейс-Адьё и другие истории (сборник) - стр. 22

– Не терзайте себя, дорогой мой, – промолвила я весело. – Нить, что я спряду для вас, будет тонкой и мягкой. Мы с Дафной сошьем из нее рубашки, и всякий раз, когда ткань будет льнуть к вашей коже, вам будет казаться, будто это я припадаю к ней губами.

Однако сэр Джон запер дверь и удалился.

Из окна я видела ученых джентльменов, сидевших под буком. Они обрадовались, когда сэр Джон ушел. Когда сумерки сгустились, ученые мужи выпили за здоровье друг друга и запели балладу времен своей юности про пастушку – ту, что так любят петь некоторые джентльмены. На прощание ученые мужи, взявшись за руки, спели про пастушку еще раз, засим отправились почивать.

Дверь кухни отворилась, и на лавандовые кусты упал свет от очага. Выглянула Дафна. (Дафна Бабрахем: служанка леди Миранды Соурестон, то есть моя; светлые волосы, пахнет розмарином и прочими приятными вещами; владелица двух платьев, синего и красного). Дафна тихо позвала: «Мадам, где вы, мадам?» Затем она прошлась по дорожке, оглядываясь по сторонам и удивляясь, куда я запропастилась. Дафна боялась, что сэр Джон уже утопил меня в пруду.

– Ах вот вы где! – воскликнула она, заметив меня в окне. – Что вы там делаете? Откуда выходит это оконце? Я иду к вам, голубушка!

– Нет, – отвечала я, – ступай в постель. Сегодня мне захотелось переночевать в этой комнате.

– А что за ужасные звуки я слышу?

– Собаки охраняют мой сон, – отвечала я. – Доброй ночи, голубушка. Благослови тебя Господь. Я ни капельки не боюсь.

Всю ночь псы рычали и вздрагивали во сне. Наверное, им снилось, что они гонят оленя по Гиблому холму.

Утром сэр Джон принес кудель и еду, снова запер меня и удалился. Серебристый туман за окном скрывал очертания Пайперс-Холла. Все, что ни есть на белом свете (как то: деревья, изгороди, фонтаны, статуи, жилища людей, скота, кур, пчел, лошадей и прочая), таяло в сером мареве. За Гиблым холмом разлилось золотистое сияние, но солнце еще не выглянуло из-за кромки леса. Запели птицы, и серые розы опустили головки под тяжестью капель росы.

Четыре серые фигуры в длинных мантиях приближались к буку, что рос у дверей Пайперс-Холла. Один из обладателей мантии чихнул и пожаловался на утреннюю свежесть, не слишком благотворную для здоровья. Другой посетовал, что за ужином съел слишком много сыра и маринованной селедки. Третий страшился, что Чудный народец его похитит.

У доктора Фокстона была волшебная шляпа, которая (как он полагал) в древности принадлежала злому старому чернокнижнику Саймону Форману{10}. Сейчас доктор нахлобучил шляпу на голову. Солнце показалось из-за кромки Гиблого холма. Звонким голосом доктор Обри начал читать заклинание, в коем магических слов было, как слив в пудинге.

– Я, Джон Обри, призываю тебя, о королева Титания, именем…

Я послушно внимала и повторяла за ним слова заклинания. Только там, где доктор Обри произнес «королева Титания», молвила: «Pharisee Vulgaris»{11}.

– …заклинаю, строго наказываю и повелеваю Тетраграмматоном, Альфой, Омегой и прочими возвышенными и чтимыми…

Туман над Пайперс-Холл порозовел и засеребрился. Из сада донесся шорох, но то лишь три птицы вспорхнули с ветвей.

– …смиренно снизойди к моему искреннему и чистосердечному рвению, без обмана, мошенничества и притворства разреши мои сомнения и удовлетвори мое любопытство, исполни все, о чем прошу…