Дальневосточный сборник - стр. 5
Поступили по правилам. Составили протокол об изъятии. Спрашивают, мол, чья вещь? Мы руками разводим, хотя догадываемся, чья, и самое главное уже понятно, откуда ветер дует! Так бы и осталась находка без хозяина.
Но обвинили меня, моториста и электромеханика, в заведовании которого это ГРЩ и ЦПУ находились. Сняли меня тогда с «линии», хоть и заступился коллектив, и капитан был на моей стороне, но в конторе для проформы было спокойней найти виновного и наказать за халатное поведение. А я в тот момент и беспартийный, и кругом виноватый оказался. Лишили временно «визы», как сообщили потом, что только на год.
«Помполит», а были в то время такие должности на судне, интересуется, кто мог навести. Я ему ответил, что подозреваю ГЭСа, крутился он ночью не спроста рядом, круги наматывал из далека.
Тот недолго думая, вызвал к себе этого специалиста ГЭСа, и в лоб ему вопрос задал. Заюлил шельма, что – то в свое оправдание заскулил, и немедленно получил в лоб. «Помполит» – человек был простой, поднимался из матросов. Снял его с работы без возможности решить этот трудовой спор мирным путем, можно сказать, почти перегнул палку.
«Ванкувер – городок, не спокойная я!»
Потом, через своих знакомых, я спросил, а надолго меня визы лишили. Тогда меня неожиданно приглашают в здание КГБ, это то, что недалеко от центра города стоит, и показывают мое дело.
– «Вас никто визы не лишал, Ваши документы чистые, ищите в другом месте!»
Оказывается, что в самой компании в визовом отделе мою визу положили «под сукно», перестраховались. На них нажали, как следует, спасибо капитану и коллективу, заступились. Ушел опять в плавание.
Через некоторое время попал на линию. Австралия – Канада. Рейсы были не короткие, размеренные. А так как экипаж очень быстро ко всему привыкал, то в канадском порту Ванкувере у всех уже были какие – то знакомые, интересы. По тому времени это серьезное нарушение – поддерживать связь с иммигрантами, ходить в церковь, приглашать проповедников на борт. Но по линии дружбы между народами следовало вести советскую пропаганду и не отталкивать иностранного обывателя от возможных дружественных стремлений.
Как это проходило? Приходит пароход, становится под выгрузку, обычно это тропические фрукты, потом его загружают. И на это уходит всего несколько суток.
А все члены экипажа свободные от несения вахт и работ, они уходят в увольнение. Порой их уже ждут на берегу знакомые, сидят в автомашинах. И к вечеру все практически разъезжаются, лишних никого не встретишь.
Уезжал и я, в то время молодой судовой механик, ничего в этом особенного не видел. Новые канадцы, родом из Ленинграда, часто приглашали в гости, показывали окрестности. Остальные были в праве вести судовые дела и вести себя несколько раскованно. Иногда, в промозглую погоду, некоторые члены экипажа грелись некоторым количеством спиртного. Это возбранялось, но особенно не преследовалось, потому, что люди в то время были сознательные.
Сами посудите, судно визированное, потерять место легко, а найти такое же – трудно!
Так вот, остался на вахте помощник капитана, человек немолодой, безнадежно влюбленный в нашу прачку. В то время обслуживающий персонал состоял из поваров, буфетчицы, прачки. И этот человек решил попасть в каюту своей возлюбленной, очень романтическим способом, через открытый оконный иллюминатор. Посмотрел, куда именно ему следовало попасть, поднялся палубой выше, привязал кончики «шторм – трапа», и начал спуск.