Далекий светлый терем (сборник) - стр. 31
– Я счастлив, – заключил Сергей Сергеевич, – что нашим руководителем кафедры будет такой крупный ученый, как уважаемый Борис Борисович Коробов! Я уверен, что под его руководством кафедра добьется таких успехов, каких не было ни при каком руководителе! Спасибо за внимание. Я кончил.
Он сошел с трибуны. Ему растерянно хлопали, в двух местах свистнули. Его место было возле двери, и когда уже опускался на сиденье, заметил в щель промелькнувшие синие джинсы. Согнувшись, он на цыпочках скользнул в дверь.
Регина стояла в коридоре. Глаза ее были как плошки, она не отводила от него взгляда.
– Сергей…
– Да, Регинушка.
– Сергей, что стряслось? – спросила она взволнованным шепотом. – Вы же собирались всей кафедрой выступить против! Ты же сам рассказывал. И ты тоже готовил речь против этого Коробова. Я только посмотрела на его харю, он мне сразу не понравился! У нас завхоз такой же точно, сволочь!.. Как две капли воды, одинаковые!
– Готовил, – согласился он тяжело. – Сам не знаю, Регина… Ума не приложу, как все случилось. Как будто за язык кто потянул! Говорю, а сам себя одергиваю, не так, не то говорю… А язык так и чешет похвалу этому унтеру с профессорскими лычками.
Она взяла его под руку, повела к выходу. Он молча повиновался, с благодарностью ощущая тепло ее пальцев.
– Это твой инстинкт, – сказала она наконец.
– Ты думаешь?
– А что еще? Там ты спасал шкуру, тут тоже… По-разному, правда, но суть не меняется.
– Какой цепкий организм, – сказал он, пытаясь улыбнуться.
Она остановилась. Ее глаза стали холодными, острыми, словно два клинка.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Ну… организм борется за выживание. Любой ценой.
– Вот именно.
– Здесь, оказывается, есть и минусы…
Она не отводила взгляда. Клинки стали острее, вонзались ему в глаза, больно кололи в мозг.
– Минусы? – спросила она тихо. – Любой ценой!.. Это значит, что ты пойдешь на любую подлянку, только бы выжить.
– Регина…
– На любую, – повторила она с нажимом.
Он боялся, что она пройдет мимо его «жигуленка», но она сама открыла дверцу и, как и утром, села за руль. До его дома минут пятнадцать езды, и за все время она не сказала ни слова.
Он вдруг ощутил, что между ними возникает невидимая стена. Когда подъехали, он испугался, что она сейчас уйдет, а он даже не знает ее адреса, однако она поднялась с ним в его квартиру, хотя уже с видимой неохотой.
– Коробов сразу же начнет наводить свои порядки, – сказала она, остановившись в прихожей. – Выгонит Курбата, что выступит против… А он выступил, я его только мельком увидела, как сразу про него все поняла! Я таких понимаю сразу.
– Курбат надеялся сам на место Ильченко, – ответил Сергей Сергеевич, защищаясь, – вот и нападает особенно… Пойдем в комнату, что мы тут стали!
Регина с места не сдвинулась, продолжала беспощадно:
– А на место Курбата возьмет… тебя. Ты первым перебежал на его сторону. Первым лизнул, вместо того чтобы укусить, как договорились.
– Что ты говоришь! – возмутился он, но внезапно ощутил, что сама мысль о месте заместителя заведующего кафедрой приятна. И оклад намного выше, и положение, и вообще… А ведь и в самом деле Коробов выживет Курбата как пить дать. Да Курбат и сам уйдет, не смирится с обидой. Его место опустеет…
Она пристально смотрела ему в глаза. Ее взгляд проник глубоко, и он ощутил, что она знает больше, чем он. То, к чему он шел многими годами, просиживал штаны в институте и в библиотеках, защитил кандидатскую и пишет докторскую, впереди же только-только забрезжил призрак познания… а она уже владеет этим знанием: инстинктивно ли, интуитивно или априорно – дело десятое, но она им владеет, она знает, она