Цвета - стр. 14

– Кровь сдавали, Семён Владимирович? – бородолог спрашивает.

– Тише, доктор, – мама шёпотом доктору говорит, – наш мальчик очень боится кровь сдавать. Прямо как услышит про анализ крови, так сразу в обморок и падает.

Но не в этот раз. Видимо, борода помогла. Не упал Сеня в грязь лицом (хотя в кабинете стерильно чисто было). Не посрамил фамилию. Хоть и побледнел так, что даже борода из красно-рыжей оранжевой стала.

– Даже из пальца боится? – не унимается пират-бородолог.

– Из пальца тем более, – морщится папа, – из пальца даже я боюсь. Проще этот палец отрубить.

– Это можно, – смеётся пират. – Но в следующий раз. Ладно, Семён Владимирович?

Сеня кивает.

– Тогда забирайтесь сюда. – Бородолог показывает на космический стол.

Сеня ложится на спину, прикрывает глаза, но всё равно видит, как к его бороде опускаются трубки-объективы. Щёлкают, выдвигаются, изучают густую рыжую растительность. А пират-бородолог внимательно смотрит в свой монитор.

– Всё, Семён Владимирович! Достаточно. – Бородолог очень доволен, прямо светится от радости и потирает сильные руки. – Что я вам могу сказать, друзья? Я могу вам сказать всё. Это рыжебородолиз обидчивый, он же барбаросса шиммия. Та ещё бяка. Сначала я грешным делом подумал на бороденцию пупырчато-багряную и даже на бородулёз, но структурно-оптический анализ чётко всё расставил по своим местам.

– А я думал, это борода, – удивился Сеня.

– Борода не бородавка – за ночь не вырастет, – строго сказал доктор и давай стучать пальцами по клавиатуре, напевая себе под нос: – Борода, борода, борода, да, да, да, да.

– Что ж нам делать, доктор, с этим вашим бородолизом? – не выдержала мама.

– Почему моим? Вашим, – искренне удивился врач. – Холить и лелеять, естественно. Стричь два раза в месяц, масла всяческие втирать. Расчёсывать обязательно. В общем, любить и жаловать.

– А сбрить его можно? – спросил папа.

– Ни в коем случае, – обернулся к нему доктор. – Он же разбойничий! Рыжий. С характером. И достался Семёну Владимировичу неспроста. Ой неспроста! Сбреете – он весь рыжим волосом зарастёт. Орангутангов видели? Ну вот, как-то так.

– А как же школа? – грустно спросила мама.

– Привыкнут, – сказал бородолог, – ну подразнят, конечно, пару-тройку лет. И привыкнут. Ещё гордиться будут таким чудесным знакомством.

– Нет! Не хочу так, – воспротивился такой прекрасной перспективе Сеня, – я в пираты сбегу.

– Тоже неплохой вариант, – заметил доктор.

– Ну что вы такое говорите! А ещё взрослый человек. Бородолог! – Папа взял готового расплакаться Сеню за руку и вывел из кабинета.

– К колдуну! – решительно сказала мама, и они отправились на самый последний, шестой, этаж, в самый последний кабинет номер 66.

Очереди к колдуну не было. На дверях висела табличка: «Терапевт-знахарка Травница Виолетта Олеговна».

– Так это ведьма, а не колдун, – испугался папа, – и фамилия у неё страшная – Травница. Она всех травит, наверное. Уж лучше пусть у нас будет мальчик с бородой, но непотравленный.

Но было поздно. Дверь в кабинет уже раскрылась, и из неё выглянула очень милая девушка-врач, рыжая и веснушчатая. Она увидела Сеню и помахала ему, улыбнувшись, как старому знакомому.

В кабинете знахарки было ещё интереснее, чем у бородолога. Он, кабинет, был какой-то огромный, без конца и края: зеркала, шкафы, уходящие вверх к потолку, которого не было видно. А в шкафах тысячи полок, и на каждой куча всяких интереснейших штучек, как в музее: горшки какие-то с сухими букетиками, аквариумы и террариумы с разнообразными обитателями, старинные фолианты в пыльных атласных обложках и кожаных переплётах, чучелки всякие, скульптурки и поделки из гнутых прутиков…