Cова Минервы вылетает в сумерки. Избранные философские тексты ХХI века - стр. 12

Действительно, если существование человека целиком обуславливается отношением и связью с другими, а другие, в свою очередь, тоже существуют как совокупность отношений, то его реальное телесное бытие, бытие «здесь и теперь» трансформируется в возможное. В бытие взаимодействующих сознаний. Снимая субстратное начало, отрицая вещи, структурализм предельно рационализирует человека, сужает его мир до мира информационных связей, а жизненную активность сводит к деятельности, цели которой заданы извне, системой. Человек предстает как продукт сложившейся ситуации, а все разговоры о какой-то его самодеятельности и субъективности, о выборе и свободе – беллетристика. Не он действует, а им действуют. Он исчерпывается своей социальной или еще у́же – коммуникативной ролью. Парадокс здесь также в том, что за любым явлением признается определенная качественная специфика, влияющая на индивида, а сам он берется без каких-либо собственных потребностей, импульсов и желаний, только в качестве результата влияния других. И шире: все здесь считается аргументом, все имеет самостоятельное значение, кроме того, что изучается. Последнее всегда следствие, функция, знак. Так жизнь заменяется знанием, вещи и события – информацией о них.

В рамках системно-структурной методологии довольно долго спорили о том, включать ли в структуру элементы или считать ее системой чистых отношений. Как более последовательная, победила вторая точка зрения, что еще раз подтверждает принципиальный антисубстративизм структурных методов. Ведь через элементы в структуру врываются вещественно-энергетические характеристики бытия, нарушающие ее выделенность, грозящие растворить в окружающей среде. Стремясь к строгости и точности познания, структурализм их как бы локализует, заключает в капсулу, лишая значения и рассматривая не более чем точки пересечения отношений. Этим достигается логическая однородность и целостность метода, его принципиальная формализуемость. Подобная тенденция прослеживается с истоков познания. Хорошо известно, что мышление, первоначально непосредственно включенное в предметную деятельность людей, постепенно эмансипировались от нее, теория отделилась от практики. Меньше внимания обращается на дальнейший процесс освобождения формы от содержания в самом мышлении, на происшедшее разделение абстрактных и эмпирических, структурных и субстратных методов, на образование единого языка науки (логики, математики), все более независимого от ее предметных областей. Этапным на этом пути стало образование понятия информации как самостоятельной общенаучной категории. Несмотря на различие взглядов на информацию, с ее первичной сущностной основой, которая нам именно и важна, согласны практически все: информация – это бытие, взятое со стороны его формы или, говоря современным языком, со стороны структуры. В силу того, что она является системой чистых отношений (той или иной их мерой), количеством без качества, формой без «содержания» (материи), она допускает неопределенно большое число конкретизации – может быть информацией о чем угодно, о любых предметах и явлениях. Ограничения на систему накладываются компонентами, субстратная природа которых задает ее определенную реализацию и тем самым позволяет интерпретировать теоретический формализм.